Пьета Ронданини
Пьета́ Рондани́ни — последнее, незаконченное скульптурное произведение Микеланджело Буонарроти — пьета, находящаяся в специальном музее «Пьеты Ронданини» замка Сфорцеско в Милане. Название Ронданини связано с тем, что скульптура долгое время находилась во дворце Ронданини в Риме[1]. ИсторияНад «Пьетой Ронданини» Микеланджело работал с перерывами в течение 12 лет (с 1552 года до последних дней своей жизни). Несколько источников указывают, что на самом деле было три версии скульптурной группы, и эта — последняя[2][3]. Некоторые источники сообщают, что историограф Джорджо Вазари упомянул эту Пьету в 1550 году, предполагая, что первая версия, возможно, уже существовала в то время[4]. В двухфигурной композиции Пьеты, по первоначальному замыслу скульптора, в фигуре Марии сливались воедино три образа: Мать, явившая Христа на этот свет, Судьба и Провидение, поднявшие сознание Христа на внеземной уровень, и теперь, когда пришёл назначенный час, с этой высоты все они возложили на него свои руки, взирая, как он слабеющими ногами ощупывает место своего последнего пристанища. По этому замыслу руки Христа должны были быть раскинуты: эта поза символизировала бы, что, невзирая на уготованную ему участь, его дух ещё не готов покинуть любимую им Землю. Скульптор остановил работу над скульптурой на девять лет и вернулся к ней в год своей смерти, изменив первоначальный замысел композиции. В последнем варианте скульптурной группы Микеланджело изменил положение рук Христа, прижав их к телу Девы Марии. От этой перестановки из повествовательной композиция превратилась в экспрессивно-эмоциональную. Самым главным элементом скульптурного изображения Христа стали мышцы его слабеющих ног. И в этих мышцах всё: и прощание, и боль, и безысходность, и человеческая трагедия [5]. Микеланджело продолжал трудиться над скульптурой даже за шесть дней до своей кончины, наступившей 18 февраля 1564 года. Однако это произведение скульптор подарил своему слуге Антонио дель Франчезе в августе 1561-го, когда оно ещё находилось в работе. Столетие спустя, в 1652 году, скульптуру «видели в одной римской мастерской». Затем она находилось во дворе Палаццо Ронданини, позднее, сменив ещё несколько мест, была приобретена Миланской коммуной и передана Музею Кастелло Сфорцеско в Милане[6]. Эстетика
Христос и Мария в этой скульптурной группе словно слиты воедино. Их фигуры удлинённых пропорций, хрупкие, невесомые, напоминают о позднеготических изваяниях. Это одно из самых трагичных по своему замыслу произведений Микеланджело, воплощающее одиночество и обречённость мастера[8]. Одна из самых удивительных особенностей этой скульптурной группы — неясность пластического мотива. Что делает Мария? Поддерживает тело Христа или опирается на него? Эта неясность полна глубокого смысла: смерть Христа — это путь к его Воскресению и к нашей надежде на бессмертие[7]. Смысл этого произведения — трагическое единство Матери и Сына: мастер соединяет Христа и Марию в сплошную горестную, патетическую массу, где тело Христа изображено настолько исхудалым, что не остается надежды на возвращение жизни. С каким усилием Богоматерь поддерживает вытянутое тело Христа, какими бесплотными, уже нереальными кажутся в своей мучительной выразительности их скорбные, прижатые друг к другу фигуры. Безмерна степень того отчаяния, которое воплощено в этих двух одиноких фигурах, затерянных в огромном мире. Мать прижимается к мёртвому телу своего Сына, не будучи в силах с ним расстаться. Она не плачет, не кричит от страха и ужаса, не ломает руки. Её скорбь безмолвна[8]. «Здесь нет оплакивания в сюжетном смысле этого слова, — писал об этом произведении М. Я. Либман, — Нет здесь и элементов снятия с креста или положения во гроб. Это не действие, а состояние мистического углубления в страдания, смерть и воскресение Христа. В этом смысле старый художник возвратился к искусству позднего Средневековья, где ни весомость тела, ни его правильные пропорции, ни гармония композиции такой уж большой роли не играли. Где главной целью была одухотворённость образа»[9]. По мнению М. Дворжака, Микеланджело в этом произведении достиг «совершенного единства материальной формы и духовного содержания, тела и чувств»[10]. Примечания
Литература
Ссылки
|