Источниковедение Источникове́дение — вспомогательная наука об исторических источниках как историко-культурных явлениях. Как особая научная дисциплина источниковедение оформилось в XIX в. Предмет и методОбъект изучения источниковедения — исторические источники. С вопросом об объекте практически не существовало дискуссий. Что касается предмета изучения науки, то с его определением в науке возникли некоторые сложности. В 20-е гг. XX в. считалось, что предмет — это возможность вовлечения источника в научную практику и знание (то есть то, какие выводы можно сделать на основании источника). В 1930-е гг. С. Н. Валком (1887—1975) в «Большой советской энциклопедии» было сформулировано понятие о предмете — общее учение о документе. Валк впервые употребил термин «общее источниковедение» и отметил отличие его от других дисциплин через понятие предмета изучения. В 1960-е гг. одним из важных вопросов множественных теоретических дискуссий вновь стал вопрос об определении предмета источниковедения.  С. О. Шмидт (1922—2013) сформулировал дефиницию предмета — это теория и практика изучения исторических источников. Таким образом, источниковедение не только разрабатывает методы и приемы, но и ведет практическую работу по их изучению (то есть вовлекает их в научную практику). Другие специалисты, в частности, М. А. Варшавчик, В. И. Стрельский, В. В. Фарсобин, также считали, что отличие источниковедения от других дисциплин в том, что источниковедение разрабатывает наиболее общие приемы научной критики и методы работы со всей массой исторических источников, по сравнению со специальными историческими дисциплинами. Над данным вопросом размышляли исследователи и в 70-е гг. XX в. — С. М. Каштанов, А. А. Курносов, А. И. Уваров, О. М. Медушевская. Последние считали, что, когда историк работает с источником, он извлекает из него только те сведения, которые ему необходимы в рамках раскрытия своей темы, остальные данные источника он игнорирует. Напротив, источниковед делает выводы о всех возможностях источника, старается выделить все сведения, определить полноту, ценность, достоверность и другие характеристики исторического источника. В 1990-е гг. происходит смена парадигмы, от марксизма наука переходит к цивилизационному подходу. В это время складывается новый взгляд на статус источниковедения, который в основном был связан с учеными школы МГИАИ. Делаются следующие выводы. Источниковедение — это наука, связанная с культурой в широком смысле слова, то есть со всем тем, что создано человеком. Тогда исторический источник рассматривается как явление культуры, а, следовательно, и объектом изучения разных гуманитарных дисциплин. Таким образом, благодаря источниковедению создается основа для интеграции наук и междисциплинарных исследований. Источниковедение носит междисциплинарный характер, а значит занимает место одной из фундаментальных дисциплин в образовании специалиста-гуманитария. Так возникает несколько взаимосвязей, которые отвечают на вопрос — что изучает современное источниковедение: [Человек — произведение — человек] Это означает, что человек данной эпохи дает знать о себе человеку другой эпохи через свое произведение (источник). Эта же система может быть представлена также как: [Действительность — источник]. [Источник — историк] Источниковедение изучает то, как действительность повлияла на источник, а также то, как историк включает источник в современную ему действительность. Эти системы отсылают нас к методу источниковедения. Метод источниковедения — метод гуманитарного познания в целом. Он основан на представлении об историческом источнике как о предмете культуры, реализованном интеллектуальном продукте человеческой деятельности. На основании этого созданное произведение может быть понятно и интерпретировано другими людьми. Новейшим взглядом на источниковедение является предложение О. М. Медушевской (1922—2007) рассматривать предмет источниковедения в рамках концепции когнитивной истории. Основа теории — синтез теории информации и теории классического источниковедения. Так, было сформулировано новое определение источниковедения: «эмпирическая гуманитарная наука, объектом которой являются интеллектуальные продукты, созданные в процессе целенаправленной человеческой деятельности, а предметом — конкретная содержательная значимость их информационного ресурса, как источников для изучения человека, общества и мира в целом[1]». Определение понятийЦентральное место среди теоретических проблем источниковедения занимает теория самого исторического источника, раскрывающая его природу, сущность, специфику взаимодействия с действительностью, особенности содержащихся в нём сведений, его гносеологическую функцию в научных исследованиях. Что касается определения понятия исторический источник, то оно, с одной стороны, относительно и условно, как любое определение, с другой — является одним из средств более полного и точного познания научной категории. Появление термина связано с работой немецкого историка А. Л. Шлецера «Опыт изучения русских летописей», вышедшей на немецком языке в 1768 г., где употребляется термин Quelle. Обобщающие исторические труды XVIII в. обходились без этого термина. В начале XIX в. термин Quelle постепенно укореняется в отечественной исторической науке. Его применяют М. Т. Каченовский, Н. М. Карамзин, но без толкования смыслового содержания. В 30-60-е гг. XIX в. термин «источник» широко внедряется в практику преподавания истории, в исследовательскую работу и обобщающие труды. Например, в «Русской истории» Н. Г. Устрялова термин исторический источник приравнивается к понятию памятник минувшего. Впервые об отличии исторических источников от исторических исследований (пособий) сказал К. Н. Бестужев-Рюмин во введении к курсу «Русская история»[2] (1872), не дав определения термину. В последние десятилетия XIX столетия вопросы теории источниковедения получили свое отражение в работах немецких и французских ученых. Э. Бернгейм[3] понятие «исторический источник» определял, как «материал, из которого наша наука черпает познание». Исторический источник как по происхождению, так и по использованию связан с человеческой деятельностью: прошлой и познавательной. Э. Бернгейм считал, что деятельность человека определяется «внутренними побуждениями сознания», и рассматривал исторический источник как результат прежде всего психической деятельности людей, продукт «духовной среды».  Вместо немецкого термина «источник» (Quelle) французские ученые Ш. В. Ланглуа[4] и Ш. Сеньобос использовали термин документ: «Документы — следы, оставленные мыслями и действиями некогда живших людей». Историки видели в них «единственный источник исторического познания», без документов, считали они, историческое познание невозможно: «Нет документов, нет истории». Определение исторического источника как следа было воспринято многими представителями западноевропейского и российского источниковедения. В. О. Ключевский, сближаясь с точкой зрения французских историков, определял исторический источник, как «письменные или вещественные памятники, в которых отразилась угасшая жизнь отдельных лиц и целых обществ». На уровне учения понятие «исторический источник» разработано выдающимся российским историком А. С. Лаппо-Данилевским, что имело решающее значение для формирования самостоятельного научного статуса источниковедения в системе исторического знания.
Одна из первых попыток дать расширительную трактовку понятию исторического источника принадлежит немецкому историку Алоису Майстеру (1906): «К остаткам в широком смысле слова относится все, что осталось от бывших людей и их деятельности, то есть человеческие останки, остатки бывших обычаев и привычек, сооружения, а также продукты духовной и физической деятельности людей». Эрих Кейзер, считая определение Э. Бернгейма слишком узким, отмечал, что число источников бесконечно и качество их самое различное, поэтому «источниками истории могут считаться не только результаты человеческого труда, но и все то, что оказывает на них влияние».  Начало расширительной трактовки понятия «исторический источник» во французской историографии было положено трудами Люсьена Февра[6] и Марка Блока[7]. Историю они рассматривали как «интегральную», «тотальную», «комплексную» науку, охватывающую социальные, психологические, моральные, религиозные, эстетические, политические, экономические и культурные аспекты жизни человека в прошлом и настоящем. Исторический источник ученые связывали со «следами» всякой человеческой деятельности и рассматривали как объективную основу познания прошлого. Исследование О. А. Добиаш-Рождественской «Западная Европа в средние века» (1920) содержит определение источника, восходящее к французскому источниковедению начала XX века: «Это следы прошлого, прямые (остатки) или символические (письменные)». В. И. Пичета в учебном руководстве «Введение в русскую историю» дает определение источника: «К источникам следует причислять все те материалы, которые остались от прошлой жизни и в которых отражается какой-либо след старины». В первой половине 1920-х гг. историки в качестве определения понятия исторический источник предложили термины: «материалы», «фактические материалы», «остатки», «следы прошлого», «памятники». Новое, более широкое понимание источника у Г. П. Саара: «Материалы, по которым мы можем изучать прошлое человеческого общества, называются историческими источниками. Количество источников бесконечно, и если говорить об исторических источниках вообще, то все, созданное человеческим обществом как в области материальной культуры, так и идеологии, является историческим источником». В 1930-е гг. новым этапом в осмыслении понятия становятся лекции Б. Д. Грекова по русской истории. Историк говорит, что «исторический источник в широком понимании термина — это буквально все, откуда мы можем почерпнуть сведения об интересующем нас предмете, то есть все, что служит средством исторического познания, будь то письменный документ, предание или вещественный памятник». В работах 1940-х гг. для определения источника утверждается термин «памятник» в широком смысле этого слова. В курсе источниковедения истории СССР М. Н. Тихомирова указывается: «Под историческим источником понимают всякий памятник прошлого, свидетельствующий об истории человеческого общества. Историческими источниками служат рукописи, печатные книги, здания, предметы обихода, древние обычаи, элементы древней речи, сохранившиеся в языке, и т. д. — одним словом, все остатки прошлой исторической жизни». Л. В. Черепнин в «Русских феодальных архивах» (1948) сформулировал принципиальное для советской исторической науки положение о материалистическом понимании природы исторического источника, об источнике как историческом явлении: «Каждый источник представляет собой историческое явление. Возникнув в определённых условиях времени и места, в обстановке классовой и политической борьбы, он носит на себе отпечаток именно этих условий, проникнут классовой направленностью и политической целеустремленностью». С. О. Шмидт предпринял попытку охватить возможно более разнообразный спектр источников, учитывая, что круг их постоянно расширяется, и предложил видеть в историческом источнике «все то, откуда черпают сведения о прошлом». Ученый высказывал мнение, что неверно ограничивать определение исторического источника только продуктами человеческой деятельности, не учитывая взаимодействия общества и природы, роли природы и социальной жизни человека, не вовлекая в научную практику всего того, что помогает познать ход исторического процесса во всем его многообразии. В середине 1980-х гг. использовалось определение исторического источника, разработанное А. П. Пронштейном[8] и И. Н. Данилевским: «Историческим источником можно считать все продукты деятельности людей, которые содержат в себе информацию о реальной жизни общества в единстве непосредственного и опосредованного отражения, свидетельствуют о закономерном процессе развития человеческого общества и, будучи вовлечены в сферу исторического исследования, служат средством исторического познания». Ещё одно определение принадлежало М. А. Варшавчику: «Исторический источник — это материальный носитель исторической информации, возникший как продукт определённых общественных отношений и непосредственно отражающий ту или иную сторону человеческой деятельности». Особый взгляд на ключевое понятие источниковедения продемонстрировал в своих работах на рубеже 1970-80-х гг. И. Д. Ковальченко[9], сформулировав информационный подход. Привлечение в методологию источниковедения положений учения об информации потребовало скорректировать представления об историческом источнике, проанализировав его природу с позиций трех аспектов информации — прагматического, семантического и синтаксического. Главная идея, на которой основывался ученый, заключалась в том, что возникновение большинства исторических источников представляет собой информационный процесс. Информационный процесс всегда имеет прагматический аспект — творец источника обязательно преследует определённую цель, выявляя сведения о реальном мире. Эти сведения требуются для решения определённых задач. То, что потом стало исторической информацией, зафиксированной в исторических источниках, первоначально являлось информацией, необходимой для удовлетворения практических нужд. Особенность информационного процесса состоит в том, что наряду с той информацией, которую субъект стремится получить преднамеренно, извлекается информация избыточная, которая не интересует творца источника. Указанные два вида информации И. Д. Ковальченко называет: 1) информацией выраженной, воспринимаемой и 2) информацией скрытой, структурной. Они могут быть истолкованы с позиции семантического аспекта информации. В результате отражения субъектом исторической действительности и в процессе его практической деятельности возникает информация выраженная и скрытая. Понимание природы исторических источников в контексте семантического аспекта информации создает возможности для неограниченного повышения их информационной отдачи в ходе исторических исследований. Синтаксический аспект информации — касается способов и форм отражения в источниках реального мира. Социальная информация теми или иными техническими средствами фиксируется на определённых материальных носителях в виде тех или иных знаковых систем или натурального (фотография и кино) и художественного воспроизведения действительности. Это позволяет хранить и передавать информацию. На современном этапе развития источниковедческой мысли можно выделить три основных подхода к определению понятия «исторический источник»:
Ключевое понятие источниковедения трактовалось учеными в соответствии с их воззрениями в области методологии. Расширительный подход, возникший в начале XX в., до сих пор не потерял своих сторонников. В то же время многие ученые сегодня базируют свое толкование исторического источника на учении А. С. Лаппо-Данилевского. История источниковеденияИсточниковедение в XVIII — первой половине XIX вв.Формирование источниковедения как научной дисциплины началось во второй четверти XVIII в. и было связано с такими именами, как В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлецер. Но превращение источниковедения в самостоятельную научную дисциплину происходит в последней трети XIX в., потому что только тогда определяются объект и предмет исследований, разрабатывается методология и развивается понятийный аппарат. Интерес к отражению исторических событий возник в глубокой древности и был связан с устной народной традицией, а затем с летописанием. Летописцы в ходе своей работы привлекали широкий круг источников: произведения устного народного творчества, погодные записи, жития, международные договоры и другое. В период русского Средневековья сама форма летописного погодного изложения не позволяла развиться критическому отношению к источникам. Более критичное отношение к источникам проявилось в исторических сочинениях второй половины XVI в. Создаются произведения, посвященные конкретной теме: «Синопсис» и «Скифская история» А. И. Лызлова (XVII в.), «Ядро Российской истории» А. И. Манкиева (XVIII в.). Авторы стремятся к расширению круга используемых источников, делают первые попытки обнаружить связи между излагаемыми событиями. Навыки работы с источниками накапливались и в ходе практической работы по собиранию и хранению документов в великокняжеских канцеляриях, позже — в архивах приказов, местных органов управления, монастырей. В XVIII — первой половине XIX в. историки стали уделять особое внимание выявлению и собиранию исторических источников. Развитие методов изучения исторических источников можно разделить на три этапа. Первый этап связан с именем Василия Никитича Татищева (1686—1750)  В. Н. Татищев не был профессиональным историком, но впервые поставил задачу создания обобщающего труда[12] по истории и положил начало собиранию источников в научных целях. Он выявил более 300 документов, открыв целый ряд новых свидетельств. Первым из русских историков понял, что ученый должен не просто пересказывать собранный материал, но и владеть «наукой критики» (проверка достоверности фактов и выяснения надежности известия). В. Н. Татищеву принадлежит первый в отечественной науке опыт систематизации изучаемых документов. Им были выделены следующие группы источников:
В. Н. Татищев подготовил к печати ряд важных законодательных источников, например, Русскую Правду и Судебник 1550 г., снабдив их комментариями. В. Н. Татищев заложил основы научного источниковедения в России. .jpg) Второй этап представлен трудами ученых середины XVIII в. — Михаила Васильевича Ломоносова (1711—1765) и Герарда Фридриха Миллера (1705—1783). М. В. Ломоносов считал, что исторические труды должны базироваться на исторических известиях и сочинениях авторов, живших в описываемое время. В своих научных изысканиях[13][14] М. В. Ломоносов привлекал данные языка. Главным историческим свидетельством по истории Древней Руси он называл летописи. Главным критерием в определении достоверности исторических сведений для него было рационалистическое объяснение. Используя летописи, сочинения древних и позднейших авторов, данные устного народного творчества, языка, ученый считал факт доказанным, если наблюдения о нём совпадали в нескольких свидетельствах. Г. Ф. Миллер вложил огромный труд в собирание исторических известий, в том числе по истории Сибири[15]. На основе изучения сибирских летописей ученый составил схему сибирского летописания. Ему принадлежит заслуга в издании ряда важнейших исторических документов, таких как «Степенная книга», Судебник Ивана IV, письма Петра I к Шереметьеву, «Описание земли Камчатки» С. П. Крашенинникова. Создавая свои исторические сочинения, Г. Ф. Миллер опирался на летописи. Он считал наиболее достоверными те из них, которые были созданы в древности, и с недоверием относился к текстам, вписанным позже. Актовый материал он считал вполне достоверным и лишь в отдельных случаях подвергал его проверке с точки зрения вероятности описываемого события. Третий этап сформировали труды историков конца XVIII — начала XIX в.: Михаила Михайловича Щербатова (1733-1790З), Ивана Никитича Болтина (1735—1792), Августа Люцера Шлецера (1735—1809), Николая Михайловича Карамзина (1766—1826). М. М. Щербатов в своих исследованиях широко привлекал летописный материал, хотя отмечал, что по истории Древней Руси сохранилось мало достоверных сведений, в том числе по причине суеверий русских летописцев. Ученый стал первым издателем таких важных летописных известий, как «Царственная книга» и «Царственный летописец». Помимо летописей М. М. Щербатов использовал и другие повествовательные свидетельства — как русские, так и иностранные. Из наблюдений иноязычного происхождения ученый более всего ценил сочинения древних авторов, содержащие отсутствующие в летописях сведения. Важное место в исследованиях[16] М. М. Щербатова принадлежало произведениям фольклора. Их он рассматривал как наиболее раннюю форму освещения событий прошлого и признавал возможным использовать при освещении древнейших периодов, от которых других свидетельств не осталось.  И. Н. Болтин отличался критичностью в подходе к историческим свидетельствам и более точно толковал термины древних памятников. Известные ему памятники и документальные материалы ученый распределил на группы, показав достоинства и недостатки каждой из них. На первое место он ставил летописи, особенно древнейшую из них — летопись Нестора. Большое значение И. Н. Болтин придавал законодательным документам. Он выделял несколько этапов в развитии русского законодательства (древний период, период Русской Правды, период становления в стране единодержавия, период Уложения 1649 г.). Определил три этапа в изучении исторических известий, которые предшествуют собственно историческому изложению:
Главными критериями в правильном отборе и оценке свидетельств И. Н. Болтин считал их вероятность с точки зрения «здравого рассудка» и совпадение с другими наблюдениями, иногда старался также учесть «пристрастия» их авторов. «Критические примечания генерал-майора Болтина на второй том Истории князя Щербатова» имели важное научное значение, поскольку способствовали развитию углубленного анализа источников и становлению вспомогательных исторических дисциплин. А. Л. Щлёцер большую часть жизни посвятил изучению русских летописей как главного источника по истории Древней Руси. Ученым были подготовлены к печати и опубликованы важнейшие исторические источники: первый том Никоновской летописи, Русская Правда по Академическому списку, Судебник 1550 г. Но его вклад в русскую историографию определяется источниковедческим анализом Повести временных лет — первый в русской исторической науке источниковедческий труд — «Нестор»[17]. Обосновал три критических подхода к исследованию исторических источников:
.jpg) Н. М. Карамзин полагал, что при написании истории следует опираться на возможно более полную источниковую базу и был убежден в том, что исторический труд необходимо основывать на критике исторических источников. Как и историки XVIII в., важнейшей задачей исследователя он считал установление по источникам достоверных и точных фактов. При создании «Истории государства Российского»[18] Н. М. Карамзин располагал значительным числом документов. В научный оборот были введены летописные известия, памятники древнерусского права, художественной литературы, такие как: Ипатьевский летописный свод, «Кормчая книга», Новгородская Судная грамота, Судебник Ивана III, «Стоглав», «Слово о полку Игореве». Н. М. Карамзиным была создана основа для установления нового этапа в развитии научной критики исторических источников и возникновения источниковедения как самостоятельной отрасли научных знаний. Источниковедение во второй половине XIX — начале XX вв.Во второй половине XIX — начале XX в. была заложена традиция отношения к историческим источникам как к самостоятельным объектам исследования. Это проявлялось в стремлении ученых разработать принципы критического подхода в изучении исторических известий и публикации документов. Во второй половине XIX в. происходит становление источниковедения как самостоятельной отрасли науки, это было связано с произошедшей в исторической науке в середине 1840-х гг. методологической революцией и трудами таких ученых, как С. М. Соловьев, К. Н. Бесужева-Рюмин, В. О. Ключевский, Д. Я. Самоквасов, С. Ф. Платонов и др.  С. М. Соловьев (1820—1879). Главным его трудом считается знаменитая «История России с древнейших времен» в 29 томах. Нам известно, что при написании своего труда Сергей Михайлович пользовался различными источниками: летописи, сказания, легенды, законодательные материалы, мемуары русских и иностранных государственных деятелей, например, Б. К. Миниха, Екатерины II, Фридриха II и др. А также Соловьеву принадлежит введение в исследовательскую практику делопроизводственных документов, в частности, Министерства иностранных дел, рукописных собраний Румянцевской библиотеки и др. Критический подход к историческим источникам слабо выражен в работе С. М. Соловьева, в основном он использовал пересказ или обширное цитирование текста источника.  К. Н. Бестужев-Рюмин (1829—1897). Константин Николаевич является автором «Русской истории»[19], где он отразил и свои взгляды на философию истории. Определяя понятие исторический источник, ученый говорил, что это «все то, откуда черпается сообщаемое сведение об историческом прошлом». Историческая критика, по мнению автора, это предварительная работа с источниковым материалом. Концепцию работы с историческим источником историк обосновал в статье «Методы исторического исследования»[20]. Общие задачи, принципы и методы научной критики источников Константин Николаевич сформулировал в монографии «О составе русских летописей до конца XIV в.»[21]. По его мнению, историк сначала должен установить внешнюю достоверность свидетельства (определить оригинал документа перед ним или копия, затем исследователь должен перейти к установлению внутренней достоверности (изучение личности автора, его социального положения, обстоятельств, в которых он работал, его цель и т. д.). В 1870—1890-е гг. господствующее положение в методологии истории занимали идеи позитивизма. Для историков-позитивистов был характерен культ факта. Позитивизм второй половины XIX — начала XX вв. исходил из понятия «факт», как единственного основания науки. Опираясь на факты, историки позитивистского направления рассчитывали превратить историю в точную науку. Выдвинутые ими научно-исторические теории отличались широтой обобщения и претензией на всеобщую применимость и универсальную общезначимость. Подробно об этом можно прочитать в статье А. Я. Гуревича[22].  Идеи позитивизма оказали влияние на В. О. Ключевского (1841—1911). Ключевский назвал исторической критикой способы, с помощью которых ведется историческое исследование. В исторической критике ученый выделял несколько этапов: критика источников, критика прагматическая и критика высшая, которая устанавливала бы связь между историческими событиями. Также историк подошёл к определению исторического факта, по его мнению, это идеи, взгляды, чувства, определённые состояниями материальной и духовной жизни общества. Василий Осипович предложил классификацию исторических источников. Он делил их на остатки жизни и деятельности людей или памятники и на наблюдения исследователей или воспоминания. Каждый разряд затем историк делил на группы: акты, деловые бумаги, летописи, сказания.  Следующий этап развития источниковедения связан с именем М. О. Кояловича (1828—1891). В труде «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям»[23], ученый разделил исторические источники на пять групп:
Д. Я. Самоквасов (1843—1911) работал над вопросом разработки методов исследования исторических источников. Историк разработал этапы изучения источников права:
Проблемы источниковедения интересовали также В. С. Иконникова (1841—1923). Основная проблема в трудах ученого[24] — проблема исторической критики. Он выделяет в научной исторической критике два самостоятельных подхода.
Особняком стоят идеи Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского. Они рассмотрены в отдельной части статьи. Вклад А. С. Лаппо-Данилевского в развитие отечественного источниковеденияАлександр Сергеевич Лаппо-Данилевский (1863—1919) — русский историк, идеи и научные выводы которого лежат в основе современного источниковедения. Он внес значимый вклад в разработку методов и теории изучения исторических источников. Его главная работа — это «Методология истории»[25]. Он создал три основных учения: об историческом источнике, об интерпретации, о критике исторических источников. Обращение к вопросу об объекте исторического познания: вводит понятие о действительности, её изменении и о принципе признания чужой одушевленности, которая обуславливает понятие об историческом изменении или об историческом факте. Объектом исторического познания является изменение, произошедшее в действительности, причем историку наиболее интересны качественные изменения во времени. В связи с этим историк должен иметь в виду изменения в состоянии индивидуального или коллективного субъекта исторического процесса. Принимая во внимание изменения, которые происходят в чужой психике, исследователю необходимо опираться, на особого рода принцип — чужой одушевленности, заключенной в исторических источниках, с помощью которого историк изучает факты, недоступные его эмпирическому восприятию. Принцип чужой одушевленности А. С. Лаппо-Данилевский называет гипотезой, которая нужна историку для того, чтобы объединить свое знание о наблюдаемой им чужой деятельности и соотнести его со своим собственным опытом.
Под историческим фактом, по мнению А. С. Лаппо-Данилевского, следует понимать прежде всего продукты воздействия сознания данной индивидуальности (субъекта) на среду, в особенности на общественную среду. Такое воздействие носит преимущественно психологический характер и доступно чужому наблюдению (историку) только в его результатах (источниках). Учение об историческом источнике.Ученый отмечает, что «источник — это всякий реальный объект, который изучается не ради его самого, а для того, чтобы через ближайшее его посредство получить знание о другом объекте, то есть об историческом факте»[28]. Данное определение включает понятие о реальности данного объекта и его пригодности для познания другого объекта, поскольку цель любого исторического исследования — познание действительности по источнику[29]. Неверно подводить под данное определение явления природы, так как они не могут служить источником научного знания для историка. Между произведением природы и произведением человека существует явное различие: природа связана с действием законов механики и физики, а произведение человека — результат его деятельности, которая объясняется не только физическими, но и психологическими факторами. Произведением человека можно назвать объект, значение которого объясняется лишь при помощи чужой одушевленности. Результат человеческой деятельности — это психический продукт. Но психический продукт доступен чужому восприятию только в том случае, когда мысль как психический продукт реализована, то есть выражена в каких-то действиях или их результатах, запечатлена в каком-либо образе — «…под историческим источником должно разуметь доступный чужому восприятию, то есть реализованный продукт человеческой психики»[30]. Но лишь в том случае, если данный продукт человеческой психики может служить историку материалом для ознакомления с каким-нибудь фактом из истории человечества, исследователь называет его историческим источником. Вопрос о пригодности исторического источника решает сам историк, а критерий подбора материала зависит от его познавательной цели. Обобщая все характеристики исторического источника, А. С. Лаппо-Данилевский сформулировал его определение: «Исторический источник есть реализованный продукт человеческой психики, пригодный для изучения фактов с историческим значением»[31]. Исходя из этого определения, ученый делает выводы, связанные с представлением о психологическом характере источника:
Выводы, связанные с понятием о пригодности источника для историко-познавательных целей:
Учение об интерпретации исторических источников.Ученый настаивал на самостоятельном значении интерпретации[32], её специфических задачах и недопустимости поглощения её критикой. Научно понимать исторический источник — значит установить то объективно данное психическое значение, которое истолкователь должен приписывать источнику (то самое значение, которое творец придавал своему произведению). Идеальная интерпретация источника, по мнению А. С. Лаппо-Данилевского, состояла бы в том, что исследователь достиг такого состояния сознания, при котором он может понимать чужое произведение как свое собственное. Условия возникновения интерпретации: двусмысленность, недостаточность целого источника или его частей, форм, выражений, излишнее его многообразие и многословие, употребление деталей, слов, терминов, сразу не поддающихся пониманию. Она нужна в тех случаях, когда источник вызывает разноречивое понимание. Историк не может достигнуть достаточно полного понимания источника при помощи одного из методов и должен прибегать к различным комбинациям в зависимости от целей и объекта своего исследования. Методы интерпретации исторических источников
Учение о критике исторических источников.Критика имеет свою познавательную цель и поэтому её нельзя смешивать с учением об интерпретации. «Целью научной критики является установление научно-исторической ценности источника»[33][34]. Критика, как считает ученый, возникает под влиянием сомнения в ценности того, что интересует исследователя, если историк не устранил своего сомнения путем интерпретации. В научно-исторической критике за критерий, в соответствии с которым знание признается ценным, А. С. Лаппо-Данилевский принимает прежде всего истину, а также критерии подлинности или неподлинности, достоверности или недостоверности. Источник может иметь научно-историческую ценность в двояком смысле: в качестве исторического факта и в качестве показания об историческом факте, поэтому различаются два вида критики[35]:
Главная задача первого вида критики состоит в выяснении подлинности исторического источника.
Критерии установления подлинности:
А. С. Лаппо-Данилевский считал, что в основе критики второго вида, устанавливающей научную ценность показаний источника, лежит понятие о его достоверности или недостоверности. Главным критерием достоверности, по мнению ученого, является критерий истины — фактической и абсолютной.
В качестве критерия установления степени достоверности или недостоверности источника А. С. Лаппо-Данилевский предложил ответить на два вопроса:
Советское источниковедениеПосле 1917 г. изменилась общественно-политическая ситуация в стране и в центре внимания ученых оказались проблемы, находящиеся вне прежнего академического подхода. Внимание стало обращаться на подготовку и издание учебной литературы, рассчитанной на нового читателя. В 1917—1922 гг. серьёзное внимание уделялось вопросам сохранности документов и развитию архивного дела. С начала XX в. в России архивы постоянно находились в центре общественного внимания. После Октябрьской революции вопрос об архивах был очень значимым, поскольку документы упраздненных учреждений оказались под угрозой уничтожения.  А. С. Лаппо-Данилевский и его коллеги А. Е. Пресняков, А. И. Андреев, С. Н. Валк занимались разработкой архивной реформы. Осенью в Петрограде и Москве открылись Архивные курсы, где преподавали лучшие представители академической науки, в том числе А. С. Лаппо-Данилевский, С. Ф. Платонов, А. Е. Пресняков, И. Л. Маяковский, О. А. Добиаш-Рождественская. В 1917—1922 гг. удалось завершить и опубликовать работы, которые составили классику отечественной методологии источниковедения: «Очерк русской дипломатики частных актов» А. С. Лаппо-Данилевского, «Введение в историю. Теория истории» Л. П. Карсавина[38][39]. Принципы методологии, разработанные А. С. Лаппо-Данилевским, развивали С. Н. Валк, А. Е. Пресняков, И. М. Гревс. В связи с активной разработкой новой социально-политической проблематики в первой половине 1920-х гг. появилось немало работ, в которых отстаивалась позиция научного, критического подхода к источникам новейшего времени. Некоторые теоретические источниковедческие положения нашли свое выражение в 1921 году на страницах журнала «Пролетарская революция» в статье М. Н. Покровского «От Истпарта». В них проявились марксистские взгляды историка-большевика и влияние новой идеологии. Он сделал следующие выводы: о значении исторических источников, без которых невозможна исследовательская работа; о принципиальной важности обеспечения историко-революционных исследований возможно более полной источниковой базой; о значении документов РКП(б) и других политических партий и революционных движений для изучения революционной борьбы; о важности мемуаров как источников, отражающих психологический фон событий. В 1922 г. было опубликовано учебное пособие В. И. Пичеты «Введение в русскую историю»[40], в котором автор определил исторический источник как «все те материалы, которые остались от прошлой жизни и в которых отражается какой-либо след старины»; подтвердил важность принципа исчерпывающей полноты источниковой базы; формулируя понятие о внутренней и внешней критике, указал на важность выяснения вопросов происхождения источников, обстановки их появления и в особенности авторства; дал обзор источников по территориальному признаку, а затем — по видам, но без обоснования видового принципа деления. Н. А. Рожков в статье «К методологии истории революционного движения»[41], опубликованной в 1923 г. в журнале «Красная летопись», призывал критически усваивать не только запас исторических знаний, но и приемы и методы исторического исследования, оставшиеся в наследие от буржуазных историков. Постепенно отношение к опыту прошлых поколений историков начинает меняться, оформляется история партии как самостоятельное направление исторических исследований, начинается борьба с «буржуазной методологией истории». М. Н. Покровский[42] критиковал А. С. Лаппо-Данилевского за отрыв источников от общественных условий, в которых они созданы. Он выдвинул положение об историческом источнике как продукте классовой борьбы. Впоследствии в начале 1960-х гг. данная формулировка критиковалась В. П. Даниловым и С. И. Якубовской за узкое определение исторического источника, который, по словам советских историков, «не только отражает классовую борьбу, но содержит конкретные исторические сведения». Серьёзные последствия для формирования методологии и методики изучения истории советского общества имело письмо И. В. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» в 1931 году в редакцию журнала «Пролетарская революция». В письме фактически вводились ограничения на тематику научных дискуссий. Недопустимым объявлялось обсуждение вопроса о «большевизме Ленина» и других «аксиом большевизма». Историки, полагающиеся лишь на одни бумажные документы, были названы «безнадежными бюрократами» и «архивными крысами». В заключение был дан совет изучающим историю большевизма пользоваться «наиболее надежным методом проверки», а именно «проверять большевиков по их делам». В 1930-е гг. происходит деформация в развитии теоретических проблем источниковедения. Утверждается положение о необязательности документального обоснования выводов историка, допускается отказ от принципа привлечения всей совокупности исторических источников как условия объективной интерпретации и оценки изучаемых событий, постепенно утрачивается академический профессионализм. Проникновение новой идеологии в исторические исследования нашло отражение в формировании двойственного подхода к оценке достоверности документальных сведений дореволюционного и советского периодов. К источникам, датированным до 1917 г., требование критического анализа их содержания всегда подчеркивалось, то достоверность советских документов признавалась заведомо бесспорной. Это вело к игнорированию канонических приемов источниковедческой критики и к искажение научных критериев в изучении новейшей истории. Теоретические работы историков конца 1920-х — начала 1930-х гг. в первую очередь ставили перед собой учебные задачи. Г. П. Саар в работе «Источники и методы исторического исследования»[43] (1930) рассматривает теоретические вопросы источниковедения: что такое исторические источники, их классификация, общие методы исследования, особенности анализа разных исторических источников. С. Н. Быковский в своей работе «Методика исторического исследования»[44] (1931) заменяет термин «методика исторического исследования» «технической методологий исторического исследования», дает определение понятию «исторический источник» в широком и узком смысле, проводит черту между историческими источниками и историческими пособиями, оперирует терминами «аналитическая и синтетическая критика источников» взамен «внешней и внутренней критики». Важным событием в условиях становления советской исторической науки было открытие в 1930 г. Московского государственного историко-архивного института (МГИАИ)[45]. В задачи вуза входила подготовка специалистов по архивному делу и документоведению. Дисциплины источниковедческого направления в институте были представлены С. Б. Веселовским, П. Г. Любомировым, М. Н. Тихомировым, В. К. Яцунским, Л. В. Черепниным и другими. В учебные планы был включен полный курс источниковедения, который в 1936—1940 гг. читал М. Н. Тихомиров. Совместно с С. А. Никитиным он подготовил фундаментальный курс источниковедения отечественной истории, рассматривающий важнейшие виды источников с древнейших времен до конца XIX в. На этой основе были созданы учебники. Учебник М. Н. Тихомирова «Источниковедение истории СССР с древнейших времен до конца XVIII в.»[46] (1940) стал шагом вперед в освоении новых групп источников: в нём дается необычайно широкая источниковедческая основа отечественной истории, в научный оборот вводятся целые комплексы источников по истории народов СССР — Крыма, Кавказа, Средней Азии, Украины, Белоруссии, Прибалтики. С. А. Никитин в своем учебнике «Источниковедение истории СССР XIX в.»[47] (1940) фактически впервые с образовательными целями обратился к «особенностям и условиям развития» отдельных видов исторических источников XIX столетия. Историк подробно рассматривает архивные материалы центральных и местных хранилищ, опубликованные законодательные памятники, статистические документы, периодическую печать, мемуары. Разработка теоретических положений источниковедения продолжалась в МГИАИ и в 1940-е гг. В 1943 г. кафедру вспомогательных исторических дисциплин здесь возглавил ученик А. С. Лаппо-Данилевского А. И. Андреев. Ещё в 1940 г. вышла его монография «Очерки по источниковедению Сибири»[48][49], в которой ученый подходил к историческим источникам как к явлениям культуры, выстраивая критический анализ в зависимости от видовой принадлежности свидетельств: картографические, письменные, изобразительные. В 1940-е — начале 1950-х гг. теоретические проблемы источниковедения рассматривались в работах Л. В. Черепнина, который развивал свои представления об историческом источнике в полемике с учением А. С. Лаппо-Данилевского. Л. В. Черепнин принимал основной постулат его концепции — понимание источниковедения как системного учения об источниках. Главные возражения он высказывал по вопросу природы исторического источника как «реализованного продукта человеческой психики». Разделяя главную идею А. С. Лаппо-Данилевского об источнике как явлении культуры, Л. В. Черепнин рассматривал его как историческое явление, как продукт общественной борьбы и социальных противоречий эпохи. Л. В. Черепнин написал фундаментальный труд — «Русские феодальные архивы». В 1920-50-е гг. определились главные черты новой концепции источниковедения. Принципиальное значение имело при этом рассмотрение источника в качестве социально-исторического явления, продукта определённой эпохи и общественной борьбы. На этой основе реализовались вопросы классификации источников (по социально-экономическим формациям, видам и классовой позиции их создателей), методы изучения происхождения и авторства, проверки достоверности и оценки значения исторических свидетельств. С конца 1950-х гг. растет интерес к теоретическим проблемам дисциплины: предмет и содержание источниковедения, его структура, задачи и место в системе научных исторических знаний, вопросы типологии и классификации источников, методы их исследования. В 1960-70-е гг. сформировалось особое направление, в центре внимания которого находились эти вопросы. Вклад в их разработку внесли труды В. И. Стрельского, О. М. Медушевской, Г. М. Иванова, Б. Г. Литвака, А. П. Пронштейна, Л. Н. Пушкарева, С. О. Шмидта. Важной в области методологии источниковедения явилась статья «Некоторые вопросы теории источниковедения»[50] С. М. Каштанова и А. А. Курносова, напечатанная в журнале «Исторический архив» в 1962 г. вместе с материалами её обсуждения. Авторы актуализировали комплекс теоретических вопросов, отражающих уровень развития источниковедения как научной дисциплины. Во-первых, отмечался недостаток специальных трудов по методологии источниковедения. Во-вторых, обращалось внимание на необходимость строго научного подхода ко всем категориям исторических источников, в том числе и советского периода, с обязательностью их серьёзной источниковедческой критики и недопустимости поверхностного, иллюстративного использования данных, почерпнутых из этих источников. В-третьих, поставлен вопрос о разработке новой схемы источниковедческого исследования. В-четвертых, рассмотрен вопрос о предмете источниковедения, проанализировано его место в системе исторических наук — предложено было считать источниковедение специальной научной дисциплиной. В-пятых, обоснована классификационная схема исторических источников на основе критерия их происхождения. Этапный характер для разработки теоретических вопросов источниковедения имело также издание сборника статей «Источниковедение: теоретические и методические проблемы»[51] (1969), в котором анализировались важнейшие проблемы, связанные с развитием и местом этой научной дисциплины в системе исторического знания. Здесь были представлены работы авторитетных советских историков (С. О. Шмидта, А. Я. Гуревича[52], О. М. Медушевской[53][54], Б. Г. Литвака, С. М. Каштанова, И. Д. Ковальченко) о предмете источниковедения, категории «исторический факт», классификации исторических источников, проблеме достоверности, развитии источниковедения массовых источников и применении количественных методов в анализе исторических документов, специфике научной критики отдельных видов письменных источников, об особом подходе к источникам с целью изучения социально-исторической психологии и стиля мышления минувшей эпохи. В 1970-80-е гг. выходит академическое серийное издание «Источниковедение отечественной истории» — сборники научных статей, отражающих опыт изучения различных видов исторических документальных материалов. Постепенно среди советских историков усиливается интерес к творчеству А. С. Лаппо-Данилевского, начинает преобладать более объективная оценка его трудов. На протяжении всей своей долгой творческой жизни обращался к наследию выдающегося русского ученого его ученик С. Н. Валк[55]. В теоретическом и прикладном аспектах изучались возможности применения в источниковедении методов других наук — математики, социальной психологии, экономической статистики. Началось формирование источниковедения массовых источников как самостоятельного направления научных изысканий. Появление качественных изменений в развитии источниковедения как самостоятельной научной дисциплины выразилось в издании учебных пособий по всему курсу источниковедения истории СССР, включая советский период. Это учебные пособия под редакцией В. И. Стрельского (1962), М. Н. Черноморского (1965), М. А. Варшавчика[56][57] (1971), А. П. Пронштейна[58] (1976), И. А. Федосова, И. Д. Ковальченко (1973, 1981). В них значительное место отводилось методике изучения исторических источников. В учебные планы большинства вузов в 1960-е гг. вводятся источниковедческие дисциплины, в задачи которых входит формирование научно-исследовательской культуры будущих специалистов в области истории. В конце 1980-х гг. под влиянием системных перемен в обществе и концептуальных изменений в области методологии истории, породивших спрос на новые исторические источники, у источниковедения возникли новые научные задачи. Актуальными проблемами отечественного источниковедения на рубеже 1980-90-х гг.[59] назывались следующие: 1) неравномерность в уровне, характере и масштабах изучения и использования различных групп и видов источников; 2) необходимость более широкого введения в научную практику массовых источников; 3) неразработанность источниковедческих подходов по отношению к документам советского времени; 4) малочисленность специальных источниковедческих исследований по истории Нового и Новейшего времени; 4) отставание от западноевропейских и американских исследований в области применения компьютерных технологий; 5) пробелы в источниковой базе Новейшего времени по причине отсутствия или тенденциозности официальных документальных материалов; 6) низкий научный уровень публикаций документов по истории советского периода. Отечественное источниковедение прошло определённые этапы в своем развитии. В 1920-80-е гг. была оформлена и получила развитие материалистическая концепция науки об источниках, сформировался её предмет как самостоятельной отрасли научных исторических знаний. Новые задачи, возникшие перед источниковедением в конце 1980-х гг., открыли новые перспективы в его развитии. Прежде всего это проявилось в освоении и введении в научную практику ранее не изученных источниковых комплексов, а также в совершенствовании методов исследования источников. Углубление теоретико-методологических изысканий способствовало определению нового статуса источниковедения в системе гуманитарных наук, основанного на его междисциплинарном характере. Классификация исторических источниковКлассифика́ция (от лат. classis — разряд и facere — делать) — «логическая операция, состоящая в разделении изучаемых объектов на отдельные виды и классы по обнаруженным сходствам и различиям, на основе знания их закономерной связи»[60]. Главный теоретический вопрос при разработке классификации — выбор основания деления исторических источников. На разных этапах развития методологии источниковедения к этому вопросу ученые подходили по-разному.  В XIX — начале XX вв. историками, в частности И. Г. Дройзеном (1808—1884), Э. Бернгеймом[3] (1850—1942), А. С. Лаппо-Данилевским[61](1863—1919), была разработана общая, универсальная классификация:
Если остатки для них были частью исторического факта как такового, поэтому исследователи почти не подвергали достоверность такого источника сомнению, то исторические традиции (или предания, по версии А. С. Лаппо-Данилевского) удалены от исторического факта во времени и нуждаются в критическом анализе. Французские исследователи Ш. Сеньобос (1854—1942) и Ш. В. Ланглуа[62] (1863—1929) предложили другое, но также общее деление источников:
Если сравнивать данную классификацию с приведенной ранее, то непосредственные следы можно приравнять к остаткам культуры, которым исследователи имеют основания доверять, а косвенным следам тождественны исторические традиции. Слово «след» применительно к историческим источникам характер именно для французской историографии. Наконец, М. Блок (1886—1944) выделял среди исторических источников намеренные (цели автора понятны) и ненамеренные (наиболее значимая для исследователя часть источников — при создании произведения не преследовались какие-либо специальные цели). Первые советские ученые (Л. П. Карсавин, С. А. Жебелев, О. А. Добиаш-Рождественская и др.) в вопросе о классификации исторических источников следовали традициям академической науки. Заслуживает внимания одна из первых постреволюционных работ, рассматривавшая деление исторических источников — учебник В. И. Пичеты (1878—1947)[63], который был опубликован в 1922 г. Владимир Иванович предложил видовую классификацию источников:
В последующие периоды появляются более узкие классификации, ученые начинают говорить о возможности создания классификаций по нескольким признакам (например, Г. П. Саар[43]). В начале 30-х гг. XX в. С. Н. Быковский[44] предложил использовать следующую классификацию:
К устной традиции автор относит легенды, сказания, предания, былины, саги, анекдоты, пословицы, поговорки, прибаутки и присказки, сказки; причем автор утверждает, что, попадая в руки исследователя уже в записанном виде, такой источник «не утрачивает особенностей, указанных для устной традиции»[64]. Письменной традицией автор считает летописи или анналы, хроники или хронографы, биографии, автобиографии, религиозные сочинения полемического характера, описания путешествий, письма современников, жития святых и многое др. Вещественные памятники, по определению Быковского, — «разные предметы, добываемые путем археологических раскопок, но также и всякие иные вещественные остатки прошлого, которые могут находиться и на поверхности земли»[65], то есть развалины старых городов, погребальные усыпальницы, дома, одежда, утварь и т. д. Наконец, пережитки — это следы прошлой жизни, которые сохранились в обычаях, нравах, учреждениях, в живом разговорном языке. М. Н. Тихомиров (1893—1965)[66] в своем учебнике присоединяется к общему делению исторических источников на остатки и традиции, а также предлагает видовую классификацию:
М. Н. Тихомиров разделил источники по хронологическому признаку, а внутри хронологических групп систематизировал их по происхождению и видам. Данный принцип вошёл в практику преподавания источниковедения в вузах. К 1960-м гг. сложилось общепринятое сегодня деление совокупности исторических источников, что во многом было связано с деятельностью В. К. Яцунского[67] и школой МГИАИ.
Данная классификация нашла и своих критиков. Например, С. М. Каштанов[68] и А. А. Курносов[69] говорили о применении здесь двух принципов деления (по способу передачи и по объекту исследования разных наук), а также И. Д. Ковальченко критиковал такое деление источников. К началу 1970-х гг. в научной и учебной литературе утвердилась типовидовая система деления исторических источников. Это было связано с полемикой в области проблем классификации источников и с теоретическими исследованиями таких выдающихся историков, как В. П. Данилов, С. И. Якубовская, С. М. Каштанов, А. А. Курносов, Л. В. Черепнин, Е. А. Луцкий, М. А. Варшавчик и др. Конкретно видовой принцип был обоснован в работах О. М. Медушевской[70], В. К. Яцунского, А. П. Пронштейна[71], Л. Н. Пушкарева, И. Д. Ковальченко и др. Типовидовая классификация приобрела законченный вид в работах Л. Н. Пушкарева (1918 — …)[72]. Основным свойством источника он считал тип, предопределяющий источниковедческую ценность и методику изучения источника. Типы в понимании историка — «наиболее широкие категории источников, которые отличаются друг от друга принципом хранения и кодирования информации»[73]. Итак, критерий классификации исторических источников Л. Н. Пушкарева — способ кодирования информации:
Также историк предложил циклическую систему деления источников, которая призвана показать наличие переходных групп между ними. [прим. сюда надо схему модели] По мнению Л. Н. Пушкарева иногда возникает необходимость разорвать цикл, чтобы показать, что ряд исторических источников бесконечен, или чтобы показать связь представленных источников с другими. Тогда применяется линейная система классификации исторических источников. [прим. сюда надо схему модели] Подобные модели Пушкарев составил и для письменных источников. И. Д. Ковальченко (1923—1995)[74], опираясь на информационный подход выделял три аспекта информации, на основе принципов которых может быть построена научная система классификации исторических источников, это:
Систематизации источников с учётом их содержания широко применяются в проблемных источниковедческих исследованиях. С. О. Шмидт (1922—2013) предложил свой вариант классификации[75]:
В новейшем источниковедении классификация рассматривается как познавательное средство для осмысления всего многообразия исторических источников[76][77]. Структура источниковедческого исследованияИсточниковедческое исследование — сложная процедура, включающая в себя два основных этапа: источниковедческий анализ и источниковедческий синтез, составляющие основу метода источниковедения[78]. В советский период историки начали использовать термины внешняя и внутренняя критика. Данная терминология связана с позитивистским подходом к изучению источников. Так, источниковедческий анализ делился на 2 стадии:
С развитием источниковедческой науки исследователи стали критиковать данный подход относительно структуры исследования. И. Д. Ковальченко говорил о том, что такое деление нарушает целостную структуру исторического источника. Историк предлагал следующую структуру работы с источником[79]:
В современных учебниках[78] сформулированы цели источниковедческого исследования:
В современном источниковедении господствует наличие следующих стадий источниковедческого исследования:
Они предполагают следующие этапы:
См. такжеПримечания
Литература
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Portal di Ensiklopedia Dunia
