Мандейский язык
Манде́йский язы́к ࡌࡀࡍࡃࡀࡉࡉ, или, точнее, классический мандейский язык, — литургический язык мандеизма и разновидность юго-восточного арамейского языка, используемая мандейской общиной, традиционно базирующейся в южных частях Ирака и юго-западе Ирана, для своих религиозных книг. Этот язык отличается обильным использованием гласных букв в письменной форме, так называемой пленной орфографии (мандейское письмо) и степенью влияния персидского и аккадского языков на его лексику, особенно в области религиозной и мистической терминологии. На сегодняшний день мандейский находится под серьёзной угрозой вымирания, все признаки указывают на то, что он исчезнет вместе с нынешним поколением носителей. Генеалогическая и ареальная информацияВ научной классификации арамейской языковой группы поздний период развития этих языков традиционно представлен двумя отдельными, но одинаково важными подгруппами: восточноарамейской, возникшей под властью Ирана в Месопотамии и восточной Сирии, и западноарамейской, образовавшейся во время правления эллинов и римлян в регионе между Сирией на севере и Аравией на юге[1]. Самое первое грамматическое описание мандейского языка было сделано немецким востоковедом Теордором Нёльдеке. В ходе своего исследования учёный пришёл к выводу, что в мандейском полностью отсутствуют какие-либо следы западноарамейских языков[2]. Однако он всё же периодически подвергался воздействию со стороны других языков: американский лингвист Чарльз Хаберль обнаружил примеры значительного влияния иврита, древнегреческого и латыни на мандейский язык[1]. Классический мандейский язык принадлежит к юго-восточной группе арамейских языков и тесно связан с вавилонским иудейско-арамейским языком. Согласно работе "The Aramaic language: its distribution and subdivisions" (Göttingen, 1986) немецкого лингвиста Клауса Байера, эти языки настолько близки, что фактически различаются только письменностью[3]. Литургическое использование мандейского или классического мандейского языка встречается в Иране (особенно в южных частях страны), в Багдаде, Ираке и в диаспоре (особенно в США, Швеции, Австралии и Германии). На современном потомке мандейского или классического мандейского языка, известного как новомандейский, нео-мандейский или современный мандейский язык, говорит небольшая группа мандеев вокруг Ахваза и Хорремшехра в южной иранской провинции Хузестан. Все восточные среднеарамейские диалекты находят своё продолжение в новоарамейских языках. Важно отметить, что новомандейский язык представляет собой новейшую стадию фонологического и морфологического развития классического мандейского. Помимо этого, он является единственным сохранившимся диалектом арамейского языка, непосредственно произошедшим от любого из засвидетельствованных диалектов поздней Античности[4]. Новомандейский сохраняет в своей грамматике большую часть исходных синтетических форм ранних арамейских диалектов, исключение составляет только исчезнувшее из языка префиксальное спряжение[5]. Социолингвистическая информацияВ период с 2001-го по 2006-й годы число носителей мандейского языка составляло около 5500 человек. На классическом мандейском языке записаны священные тексты мандеизма, главным из которых является Гинза Рабба. Современные мандеи используют новомандейский язык, однако в 2014-м году их сообщество составляло от 100 до 200 носителей. Текущее отношение современному мандейскому языку как внутри мандейской общины, так и за его пределами варьируется от безразличного до враждебного. Арабские соседи мандеев описывают их язык как ‘смешанный’ или ‘обратный’ арабский язык. Мандейские аллофоны же воспринимают его как разновидность персидского или арабского жаргона, включающего в себя несколько мандейских слов[5]. Несмотря на то, что число членов мандейской общины насчитывает приблизительно 60.000 человек, только для нескольких сотен мандеев, в основном прожижвающих в Иране, мандейский является родным языком (данные 2019-го года). Сабейские мандеи — этнорелигиозная группа, глубоко укоренившаяся в истории Месопотамии и существовующая уже около 2000 лет. Мандейский язык, древний язык сабейских мандеев, был самым распространённым языком на Ближнем Востоке в доисламскую эпоху. На данный момент мандейский не считается языком иракских иммигрантов, поскольку сабейские мандеи являются единственным национальным меньшинством, не имеющим своего анклава[6]. В исследовании 2019-го года, описанном в журнале "International Journal of Arabic-English Studies", был рассмотрен современный статус языка и культуры мандеев на примере общины сабейских мандеев в Багдаде. Относящиеся к ней информанты сообщали о своём плохом владении мандейским языком и хорошем владении арабским. Пожилые участники опроса также отмечали у себя 'низкий' уровень знания мандейского, а некоторые заявляли об его отсутствии. Авторы данной научной статьи приходят к выводу, что передача мандейского языка из поколения в поколение давно прекращена, вместо него во всех сферах жизни сообщество использует арабский. Арабский язык является языком общения между соседями, учениками школ, студентами университетов и коллегами; выполняет роль языка СМИ и религиозных поклонений (кроме особых ритуалов). Можно дополнительно подчеркнуть, что все современные носители мандейского языка являются билингвами или трилингвами, владея также арабским и/или персидским языками. Влияние этих языков на современный мандейский особенно велико в областях лексики и морфологии существительного. Типологическая характеристикаТип выражения грамматических значенийКак и множество других арамейских языков, мандейский в общем виде является синтетическим языком, но периодически в нём используются аналитические структуры для выражения нюансов времени/вида в глагольной системе и некоторых притяжательных конструкций в именной системе. Различия по роду, числу, прагматическому статусу (в существительных) и лицу, времени, наклонению, виду и залогу (в глаголах) отмечается в первую очередь посредством флективных морфем, а во вторую очередь — посредством клитик и порядка слов. СуществительныеСуществительные в мандейском языке отражают категории рода, числа, состояния (статуса), а также идентифицируемости и референциальности. В пособии "Handbook of classical and modern Mandaic" немецкий лингвист Рудольф Макух выводит таблицы склонений с окончаниями классического мандейского, выражающими первые 3 грамматические категории:
ГлаголыПри присоединении к глаголам морфемы также выражают определённые грамматические категории. В этом примере к глаголу добавились значения отрицания, изъявительного наклонения, несовершенного вида и множественного числа:
‘They don’t speak Mandaic’ Перевод: Они не говорят по-мандейски. Аналитические конструкции в именной и глагольной системахПосессивность может быть выражена аналитически тремя способами: с помощью предлогов qɔr (аналог английского at) и əl- (аналог английского to), относительного местоимения d-, а также через существительное mɔl ‘собственность’. Примеры с предлогами qɔr и əl-:
‘The leader of the Mandæans’. Перевод: Ришама/лидер мандеев.
‘Whose are they?’ Перевод: Чьи они?
‘My secret’. Перевод: Мой секрет. Предлог əl- используется для обозначения ситуации общего владения, чаще всего по отношению к людям и другим одушевлённым существам. В то же время предлог qɔr применяется для конкретного указания того, что предмет владения находится при личности владельца или что владелец имеет к нему непосредственный доступ. Примеры с относительным местоимением d-:
‘In the name of the Great Life’. Перевод: Во имя Великой Жизни.
‘The governor of Shushtar’. Перевод: Правитель Шуштера. В старомандейском (древнемандейском) языке владение обычно выражалось относительным местоимением d-, которое могло следовать либо за существительным с дополнением, либо за существительным, модифицированным упреждающим местомённым суффиксом в соответствии с существительным, введённым с помощью d-. Примеры конструкций с mɔl:
‘The Sabians’ houses’. Перевод: Дом сабиев. Арабское существительное mɔl ‘собственность’, также часто используемое в некоторых разговорных иракских диалектах как обычная частица родительного падежа, в мандейском языке применяется для выражения отчуждаемого владения. Характер границы между морфемамиМандейский язык относится к числу флективных языков. Грамматические категории (род, число, лицо, время, наклонение, вид, залог) выражаются в основном путём присоединения флективных морфем. Как и в остальных семитских языках, в мандейском присутствуют элементы внутренней флексии. Примером флексии в мандейском языке может быть морфема ɔθ-, одновременно обозначающая женский род и множественное число. nəʃem-t-ɔ (перевод: душа) neʃm-ɔθ-ɔ (душа.F.PL) В глагольной системе мандейского также можно найти проявления флективного устройства этого языка. Глагол bədoq (bɔdeq) ‘класть’, ‘размещать’ имеет личные суффиксы, несущие в себе несколько грамматических значений. Например, один суффикс -t указывает на совершенный вид, единственное число, третье лицо и мужской род глагола:
Перевод: (Он) положил. Локус маркированияМандейский, будучи арамейским языком, является языком с вершинным маркированием. Наиболее значимыми для характеристики языка в целом считаются тип маркирования в посессивной именной группе и в предикации (предложении). Посессивная именная группаПомимо применения аналитических конструция, посессивность в мандейском языке также выражается при помощи местоимённых клитик и сопряжённого состояния (смихут в иврите). Сопряжённое состояние служит для обозначения посессивности по формуле: ОБЛАДАЕМОЕ + ОБЛАДАЮЩИЙ Обладающим могут быть любое существительное или именное словосочетание. Обладаемое всегда должно появляться в своей контекстуальной форме: иначе ни обладающий, ни обладаемое не будут иметь морфологической маркировки, указывающей на посессивность. Например:
‘His grandson (lit. his son’s son)’. Перевод: Его внук (букв. сын его сына). В предикацииВ мандейском языке наблюдается согласование глагола с подлежащим. Например, по роду и числу:
‘In Ahvaz, there was a priest, whose name was Sheikh Abdallah’. Перевод: В Ахвазе был священник, чьё имя было Шейх Абдулла. Тип ролевой кодировкиМандейский является языком с эргативно-абсолютивной ролевой кодировкой. 1)Пример из классического мандейского языка, где дативная группа понимается и как агенс, и как бенефактив:
В их [тайных] жилищах, которые основал мой отец/которые были основаны для моего отца. Отец в этом предложении является активным членом (A). 2)Пример с объектом переходного глагола:
‘I keep silence’. Перевод: Я сохраняю тишину. Тишина здесь является пассивным членом предложения (P), то есть пациенсом. 3)Пример со статичным актантом (S) из новомандейского:
The men there didn‘t know. Перевод: Там мужчины не знали. Мужчины являются статичным актантом в предложении. Можно заметить, что в мандейском языке статичный и пассивный актанты маркируются одинаково, им противопоставляется агенс, выраженный дативной конструкцией. Базовый порядок словКлассический мандейский язык относится к языкам SVO. Новомандейский сохраняет этот же базовый порядок слов, несмотря на свой давний контакт с персидским, являющимся языком SOV. Пример порядка SVO в мандейском:
Nasser built his own house. Перевод: Нассер построил свой собственный дом. В этом предложении в самом начале стоит подлежащее (Нассер), потом идёт сказуемое (построил), затем следует прямое дополнение (дом). Таким образом, данный пример демонстрирует принадлежность мандейского к языкам SVO. ФонологияСогласныеВ мандейском языке представлено 28 согласных фонем, из них унаследованными являются: 8 взрывных, 9 фрикативных, 6 сонорных; остальные фонемы представляют собой заимствования и встречаются только в словах иностранного (особенного арабского и персидского) происхождения: губно-зубной фрикативный v, постальвеолярные аффрикаты ʧ и ʤ, а также фарингальные фрикативы ʕ и ħ.
Из инвентаря были исключены гортанная смычка ʔ и два фарингализованных сегмента (звонкий альвеолярный взрывной dˤ и звонкий альвеолярный фрикатив ðˤ) ввиду их маргинального статуса (встречаются только в арабских заимствованиях). Данный инвентарь отражает исторические слияния и расколы в мандейском языке: а)Прасемитские межзубные согласные слились с зубными: *ð, *d > d; *θ, *t > t; *θ’, *t’ > t’; б)Прасемитский альвеолярный латеральный согласный слился со своим аналогом из числа центральных согласных: *ɬ, *s > s; в)Прасемитские велярные согласные слились с фарингальными: *ʕ, *ɣ > *ʕ; *ħ, *χ > *ħ; г)Прасемитский *ɬ', реконструированный в этом случае как глоттализованный альвеолярный латеральный согласный, также слился со звонким фарингальным *ʕ: *ɬ', *ʕ > *ʕ; д)Затем фарингальные согласные слились с глоттальными: *ʔ, *ʕ, > ø; *h, *ħ > h. Эмфатические согласные, которые в настоящий момент лишь слегка фарингализованы, реконструированы здесь как исторически глоттализованные, какими они и являются в эфиосемитских языках. Аллофоны в мандейском встречаются, например, в случае относительного местоимения ḏ-. Его аллофонами являются: tˁ перед гласным (т.е. в контекстах, где за ним исторически следовала гортанная смычка) и d во всех остальных окружениях. В какой-то момент развития мандейского языка оставшиеся неэмфатические взрывные согласные (b, g, d, k, p, t) в определённых окружениях развились до фрикативных аллофонов (w, ɣ, ð, χ, f, θ). В результате постоянного удаления кратких гласных в открытых предударных слогах, аналогичного переразложения и лексических заимствований из арабского и других языков дистрибуция этих прежних аллофонов совершенно непредсказуема. Они возникли как новые фонемы сами по себе, об этом свидетельствует ряд минимальных пар, например, bɔwɔ ‘отец’ vs. wɔwɔ ‘ворота’, sˁoprɔ ‘птица’ vs. sˁofrɔ ‘жёлтый’, atton 2PL vs. aθθon ‘они принесли’. ГласныеСистема гласных мандейского языка состоит из 7 отдельных гласных, из которых 6 (a, e, i, o, u и ɔ) являются основными фонемами, а одна — маргинальной (ə). Гласные различаются по качественным признакам, а не по количественным.
Три из основных гласных — ‘напряжённые’ гласные ɔ, i и u — удлиняются в открытых ударных слогах до [ɔː] или [ɒː], [iː] и [uː]. Они представляют собой рефлексы серии долгих прасемитских гласных *ā, *ī и *ū почти во всех случаях, за исключением открытых предударных слогов. Три других основных гласных, ‘ненапряжённые’ a, e и o, появляются лишь в исключительных случаях в открытых ударных слогах. Их реализация (аллофоны) обусловлена строением слога, в который они входят, и наличием/отсутствием ударения. Гласный a реализуется как [ɑ] в закрытых ударных слогах и как [a] или [æ] во всех остальных случаях. Реализация e также зависит от фонетического окружения, гласный примет вариант: [eː] в открытых ударных слогах; [ɛ] в закрытых ударных и послеударных слогах; [ɪ] — в иных позициях. Аналогичным образом o реализуется фонемой [oː] в открытых ударных слогах, фонемой [o] в закрытых ударных и послеударных слогах, а в других ситуациях выражается фонемой [ʌ]. Рассмотренные выше ненапряжённые гласные обычно продолжают серию прасемитских кратких гласных *a, *i and *u при любых позициях кроме включения в состав открытого предударного слога. В противном случае они будут представлять собой рефлексы прасемитских *ā, *ī and *ū. Последний гласный, шва (ə), часто представляет собой рефлекс прасемитских *a, *i и *u в открытых предударных слогах, где гласные регулярно редуцируются или удаляются. ДифтонгиВ мандейском языке также есть 6 дифтонгов: ej, ew, aj, aw, ɔj и ɔw. Дифтонги aj и aw, которые уже в классическом мандейском распадались на i и u в закрытых ударных слогах, в диалектах Ахваза и Хорремшехра, за исключением слов иностранного происхождения, распались во всех ударных слогах. Структура мандейского слогаВ мандейском распространены слова, состоящие из одного, двух, трёх, четырёх или пяти слогов: men [mɪn] from (из) mendi [ˈmɛn.di] something (что-то) qanɔjɔ [qaˈnɔːjɔ] smith (кузнец) moʃmenɔnɔ [mʌʃ.mɛ.ˈnɔː.nɔ] Muslims (мусульмане) əmalfenanni [ə.ˌmal.fɛ.ˈnɑn.ni] we will teach him (мы научим его) Составляющие слоги образованы путём объединения следующих элементов: инициаль (может отсутствовать в начальных слогах слова) и рифма (состоит либо из ядра и финали, либо только из ядра). Инициаль и финаль вместе окружают ядро, а также состоят из согласных. У внутреннего слога слова не может не быть инициали, наличие же финали опционально для любых позиций. Наиболее распространены слоговые модели, которые задаются структурами V, VC, CV и CVC: ɔ [ɔ] этот (контекстуальная форма) aχ [ɑχ] тот (контекстуальная форма) mu [muː] что tum [tum] тогда Значительно реже встречаются модели вроде VCC, CCV, CCVC, CVCC или CVVCC: ahl [ahl]/[ahhəl] семья klɔθɔ [ˈkl̥ɔː.θɔ] три sˁtˁɔnje [ˈstˁɔn.je] он мальчик waχt [væχt] время bieθ [biɛ̆θ] дом (контекстуальная форма) ʃieltχon [ˈʃiɛ̆lt.χon] Я спросил вас Эти транскрипции относятся к диалекту Хорремшехра. Различия между диалектами можно рассмотреть на примере иракских диалектов, где перед всеми начальными группами согласных всегда вводится протетический e-. В хорремшехрском диалекте это явление распространено только среди коротких слов из двух слогов (CCV как основной шаблон), которые можно повторно проанализировать, представив их как VC.CV, например, в случае с eʃmɔ ‘имя’, по аналогии со трирадикалами (слова, имеющие 3 согласных в корне), потерявшими начальный согласный: esrɔ ‘10’. Когда они теряют конечный придаток, между первым и вторым согласными помещается вставной ə, таким образом сохраняя слоговую структуру VC.CV(C), как в слове ʃʃəm ‘имя (кого-либо)’. Группы согласных на конце слова распространены только в словах арабского происхождения наподобие ahl ‘люди’. Ударение в слове обычно падает на напряжённый гласный в закрытом слоге, расположение ударения определяется от последнего слога. Любой последний слог, который является закрытым и содержит напряжённый гласный, автоматически становится ударным. Пример: qə=mahrəw-ɔ́t IND=уничтожать.IPFV-2SG ‘ты уничтожаешь’ Если последний слог открытый или содержит ненапряжённый гласный, то ударение падает на предпоследний слог в тех случаях, когда он закрыт и включает в себя напряжённый гласный (kálbɔ ‘собака’). Иначе ударение будет стоять на последнем слоге (dəmɔ́ ‘кровь’, bəġásˁ ‘он остановил’). Если в слове с тремя и более слогами ни последний, ни предпоследний слог не удовлетворяют критерями закрытости и напряжённости гласного, ударение смещается на предпоследний слог: gatˁél-nɔ-χon убить.IPFV-1SG-2M.PL ‘Я убью вас’. Некоторые морфемы автоматически приобретают ударения. К ним относится морфема lá, имеющая значение отрицания. Она смещает ударение на первый слог глагола. В мандейском языке есть 3 стандартных типа фонетической структуры слога: а)с кратким гласным; б)с долгим гласным; в)с полугласным. Дополнительно выделяются 2 вторичных типа: а)перед гласным подряд стоят 2 согласных; б)перед гласным стоит один согласный, а после него идут 2 согласных. МорфологияМестоименияМестоимениями можно заменить любое существительное. В мандейском языке есть 5 типов местоимений: личные местоимения, указательные местоимения, относительные местоимения, неопределённые местоимения и вопросительные местоимения. Личные местоимения бывают самостоятельными и суффиксальными. Суффиксальные формы присоединяются к неглагольным (причастия, существительные, местоимения, предлоги) сказуемым. Самостоятельные личные местоимения употребляются опционально для обозначения подлежащего глагола. Если формы единственного числа стоят перед глаголом, их последний гласный всегда выпадет. Энклитические местоимённые суффиксы состоят с ними в отношениях дополнительной дистрибуции; они могут представлять объект переходного глагола, именное/глагольное дополнение или адъюнкт в предложной группе, кроме того, такие суффиксы способны указывать на владение существительным. К примеру, они добавляются после -d-, но только в случаях употребления существительных иностранного происхождения. У существительного nafʃ- ‘сам’ суффиксальные местоимения дополнительно служат для образования возвратных местоимений. В мандейском также есть 2 взаимных местоимения: ham ‘each other’ и hədɔdɔ ‘one another’ (на русский язык оба местоимения переводятся как ‘друг друга’).
Дейктическая система мандейского языка противопоставляет ближний дейксис дальнему для указательных местоимений единственного числа, форма множественного числа такой особенности не имеет. Указательные местоимения также не отражают родовых различий. Исходное указательное местоимение множественного числа дальнего дейксиса ahni ‘те’ (hani в раннем мандейском, т.н. Old Mandaic) приняло функция указательного местоимения множественного числа в целом. Оно также используется вместо самостоятельного личного местоимения 3-го лица множественного числа. Указательные местоимения предшествуют существительным, которые они модифицируют. В этой позиции у указательных местоимений единственного числа выпадает последний гласный (в таблице снизу полученные формы обозначаются пометой ‘контекстуальная форма’). Указательные местоимения множественного числа не встречаются в контекстуальной форме. Формы единственного числа могут использоваться перед существительными во множественном числе, когда присутствует морфема со значением множественного числа, указывающая на множественность всей именной группы. Например:
‘these religions’ (эти религии). В мандейском, помимо этого, есть 2 местоимения, указывающих на то или иное место: hənɔ/ehnɔ ‘здесь’ и ekkɔχ ‘там’.
В случаях, когда предполагается, что именная вершина клаузы будет идентифицирована адресатом, в мандейском языке задействуется одно из 2-х относительных местоимений, заимствованных из других языков: elli ‘который’ (арабский язык) and ke ‘что’ (персидский язык); оба местоимения — несклоняемые. Основное различие между ними заключается в типе определительных придаточных предложений, которыми они управляют. Так, elli вводит неограничительные придаточные предложения, а ke — ограничительные. По этой причине ke также может употребляться перед глаголами восприятия и глаголами, вводящими прямую речь. Безвершинные неопределённые относительные придаточные предложения могут также вводиться неопределёнными местоимениями kol man ‘кто бы то ни был’ and kol mɔ ‘что бы то ни было’. Мандейский язык имеет большой набор вопросительных частиц, ни одна из которых не влияет на род или число: man — кто mu — что (контекстуальная форма: mo-) eljɔ — где (контекстуальная форма: elli) hemdɔ — когда qamu — почему kammɔ — как (контекстуальная форма: kam) hem — который mojur — как; каким образом ʧand — как много kaθkammɔ — как много (how much/many; контекстуальная форма: kaθkam) Существительные и прилагательные, модифицированные морфемой -i со значением неопределённости, также используются в качестве местоимений для обозначения неспецифических или неопределённых референтов: enʃi ‘(англ.) someone, anyone (букв. англ. a person)’, mendi ‘(англ.) something, anything (букв. англ. a thing)’. Поскольку эти неопределённые местоимения не могут быть изменены пригательным или управлять другим словом в сопряжённом состоянии, они никогда не появляются в контекстуальных формах. Помимо неопределённых местоимений, образованных от существительных и прилагательных с морфемой -i, существуют составные неопределённые местоимения, которые представляют собой комбинацию из квантора или вопросительного предлога и второго именного или местоимённого элемента: kol dokkɔ ‘везде’, kol man ‘кто бы то ни был’, kol mɔ ‘что бы то ни было’. В ситуациях употребления этих местоимений с отрицательными глаголами исходный семитский квантор kol ‘всё, весь’ заменяется на персидский квантор hiʧ ‘нет/никогда’ (пример: hiʧ waχt ‘никогда’). Имя существительное и имя прилагательноеСуществительные бывают мужского и женского рода, единственного и множественного числа. Помимо этого, они отражают свойства идентифицируемости и референциальности. Основной лексической формой большинства существительных является форма основы и придатка (AUG) -ɔ, наличие или отсутствие которого во многом определяется фонологическими факторами. Морфемы, указывающие на род и/или число, следуют сразу за основой и предшествуют придатку. Морфема со значением неопределённости занимает место придатка. Неприжившиеся, заимствованные слова имеют ту же структуру, что и другие существительные, но у них отсутствует придаток. Большая часть существительных в мандейском делится на 5 основных моделей: CVC-, CVCC-, CVCVC-, CCVC- и CVCCVC-. Важно отметить, что гортанная смычка /ʔ/ (она не записывается в транскрипцию, если стоит в начальной позиции) может также обозначать начальный согласный в корне. Помимо повторения двух начальных согласных, теоретически возможна любая перестановка согласных и гласных, однако многие из потенциальных моделей редки и/или ограничиваются иноязычными заимствованиями, как, например, вариант CaCCɔC-, обычно обозначающий профессию или род деятельности. Почти все данные шаблоны лексически ограничены, лишь некоторые из них являются продуктивными. Эти продуктивные модели относятся к таким девербативам, как CɔCeC- и CəCɔC-, которые образуют отглагольные прилагательные и отглагольные существительные соответственно. Помимо основных моделей, шаблоны, в которых к основе существительного присоединяются афформативы. Некоторые афформативы, такие как словообразовательные морфемы -ɔj-, -í и -uθ-/-oχt-, применяются к существующим лексемам таким образом, чтобы последовательно и предсказуемо изменять их значение. Другие морфемы вроде m-, t- и -ɔn- не придают лексеме подобного значения. В мандейском языке два основных грамматических рода: мужской и женский. Род существительного и его форму множественного числа нельзя предсказать. Хотя большая часть существительных мужского и женского рода маркируется морфемой множественного числа ɔn, в языке наблюдаются примеры аблаута и супплетивного множественного числа. Морфема женского рода множественного числа (w/y)ɔθ- чаще всего появляется у существительных, форма единственного числа которых отмечена морфемой женского рода единственного числа t, однако её также можно встретить во множественных формах многих существительных женского рода, у которых нет подобного маркирования в единственном числе. Почти все заимствованные слова употребляются с морфемой множественного числа (h)ɔ́, хотя некоторые из подобных слов сохраняют формы множественного числа из своих родных языков, включая супплетивное множественное число.
Появление неопределённых морфем и морфем множественного числа у существительных прежде всего зависит от их прагматического статуса — референциальности и идентифицируемости референта. Референтные существительные явным образом обозначаются во множественном числе и при выполнении роли объекта глагола; в этом случае они отмечаются энклитической морфемой əl и располагаются за местоимённым суффиксом глагола. Референт немаркированного существительного, например, barnɔʃɔ может быть как конкретным (‘the person’), так и общим (‘people’). При этом невозможна ситуация неспецифической референции (‘a person’). Неопределённая морфема -i, напротив, указывает на то, что референт не является ни общим, ни идентифицируемым, в тоже время неизвестно, остаётся ли он конкретным (‘особый человек’) или неспецифическим (‘какой-то человек’).
ЧислительныеКоличественные числительные, наиболее часто используемые в мандейском языке, заимствованы из разговорного персидского языка, хотя рядом с ними и сохранились унаследованные из праязыка числительные. Количественные числительные, вне зависимости от происхождения, стоят перед существительным и не изменяют форму; они не согласуются по роду с существительным. Таким образом, существительное, изменённое числительным, будет стоять в единственном числе. Числительное esrin ‘двадцать’ происходит от числительного esrɔ ‘десять’; остальные десятки образованы от основы числительных 3-9 с добавлением -in. Все числительные, за исключением единиц и десяток, образуются из составных числительных. Числительные 11-19 представлены в виде сочетания единиц с контекстуальной формой esrɔ ‘десять’. В других составных числительных единица и десяток объединяются союзом u ‘и’. Сотни возникают из объединения единиц со словом emmɔ ‘сто’: tʃemmɔ ‘девятьсот’. Для тысяч используется слово alfɔ ‘тысяча’. При выполнении арифметических операций сотни всегда записываются перед десятками, а тысячи — перед сотнями. Унаследованные порядковые числительные, подобно унаследованным количественным, используются реже своих эквивалентов из персидского. Древние числительные обычно ведут себя как атрибутивные прилагательные в большей степени, чем другие числительные и слова, обозначающие количество (perzɔ ‘few/little’, genzɔ ‘much/many’, kol ‘all; every’ and hiʧ ‘no/never’). За исключением имён собственных, древнее мандейское порядковое числительное qadmɔjɔ ‘первый’ редко использутся вместо более распространённого в языке заимствования awwál; прилагательные horinɔ и horettɔ чаще выполняют ту же роль, что и tenjɔnɔ ‘второй’, kleθɔjɔ ‘третий’ регулярно заменяет tleθɔjɔ; иноязычное слово aχír ‘последний’ распространено сильнее исконного baθrɔjɔ. Все порядковые числительные, кроме иноязычных awwál и aχir, следуют за существительным, который они модифицируют.
ГлаголыГлагольная система мандейского языка относительно консервативна по сравнению с другими живыми восточноарамейскими языками. Только мандейский ещё сохраняет западносемитское суффиксное спряжение и повелительное наклонение. Одной из его наиболее характерных особенностей является так называемое “причастное настоящее время”, вытеснившее префиксное спряжение во всех его других формах и функциях. Морфология глагола различает 2 вида (совершенный и несовершенный) и 3 наклонения (изъявительное, сослагательное и повелительное). Глаголы совершенного вида по своей природе обычно индикативны, однако они могут встречаться в контрфактических высказываниях:
‘Если бы у меня были деньги, я бы купил корову.’ Глаголы несовершенного вида, имеющие значение индикатива, обозначаются морфемой q(a)-. Их эквиваленты в конъюнктиве образуются от сокращённой формы той же основы, в которой гласный начального слога редуцируется до /ə/, если этот слог открыт и находится в предударной позиции; личные морфемы 1SG и 1PL опускаются. В мандейской глагольной морфологии действует общий для других семитских языков принцип, согласно которому большинство глаголов происходит от трёхконсонантных корней и встречается в одной или более глагольных основах из 6-ти возможных. Список основ следующий: G-основа или главная основа, D-основа или переходно-деноминативная основа, C-основа или каузативная глагольная основа и медиопассивные tG-, tD- и tC-основы, к которым исторически перед первым согласным корня присоединялась деривационная морфема t-. Эта морфема исчезла из всех корней, кроме тех, у которых сибилянт является их начальным радикалом. Седьмая основа, Q-основа, предназначена исключительно для тех глаголов, чья основа состоит из 4-х согласных вместо каноничного варианта с 3-мя согласными. Основными частями, на которых строятся все изменяемые формы глагола, являются перфектная основа (представленная формой 3M.SG совершенного вида), императивная основа (представленная формой M.SG повелительного наклонения) и имперфектная основа (представленная формой M.SG активного причастия). В G-основе второй слог перфектной основы может иметь один из трёх тематических гласных: /a/, /e/ и /o/. Переходные глаголы обычно употребляются с /a/, самым распространённым из 3-х гласных, тогда как /e/ и /o/ обычно характеризуют непереходные глаголы и глаголы состояния. Помимо относительно редких медиопассивных основ, пассивный залог может быть передан с помощью страдательных причастий. Однако чаще всего пассивный залог передаётся с помощью безличной конструкции:
‘it was proclaimed’, букв. ‘they made proclamation’.
Изменяемые формы глаголов образуются путём добавления личных суффиксов к основных частям. Женские формы находятся в процессе сближения с мужскими формами. Перед личными морфемами, начинающимися с гласного, удаляется гласный слога, непосредственно предшествующего суффиксу, а прежняя финаль становится инициалью нового слога. Каждая глагольная основа связана с двумя отглагольными прилагательными: активным причастием и пассивным причастием. Кромет того, каждая основа также производит девербатив имени действующего лица (лат. nomen agentis). Инфинитива нет.
Предлоги, союзы и наречияВ мандейском языке существует большое число предлогов различного происхождения. Предлоги всегда предшествуют своему зависимому члену предложения, им может быть: существительное, местоимение или относительное придаточное предложение. Некоторые предлоги являются энклитическими. Союзов в мандейском значительно меньше, большая их часть заимствована из других языков. К ним относятся ágar ‘если’, ammɔ ‘но’, ke ‘когда; потому что’, tum ‘тогда’, u ‘и’, jɔ ‘или’. Есть 2 повторяющихся союза: lo . . . lo ‘или ... или’ и lu . . . lu ‘ни ... ни’. Наречия не составляют отдельной грамматической категории в мандейском языке. Помимо унаследованных древних наречий, многие существительные и прилагательные также могут выполнять роль наречий. Типологические особенности языкаСходства с остальными семитскими языкамиМандейский, подобно другим языкам семитской семьи, использует конъюнктив вместо императива во всех ситуациях негативных приказов и запретов. Ещё одна его типичная для семитских языков черта — трёхконсонантный корень. Отличия от остальных семитских языковМандейский — единственный, помимо амхарского, семитский язык, где есть три серии объектных суффиксов, которые можно добавлять к глаголу. Список сокращений
Список литературы
Примечания
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Portal di Ensiklopedia Dunia
