С 2005 по 2019 год работала в журнале «Октябрь», первоначально редактором отдела прозы[3].
В феврале 2007 года была одной из участниц встречи молодых писателей с В. В. Путиным, в ходе которой заявила, что молодые люди «сейчас активно стремятся в литературу», и «порекомендовала президенту обратить внимание на печальную участь толстых журналов, а особенно на проблемы с их распространением»[4].
Дальнейшие публикации в литературных журналах закрепили за Пустовой репутациюкритика, который придаёт большое значение этическому, социальному, философскому смыслу современной литературы[7].
В 2004 году публикует статью «Новое „я“ современной прозы: об очищении писательской личности» (2004)[8] о проблеме общественного и духовного статуса современного писателя.
В 2005 г. выходит ещё один «манифест» Пустовой — «Пораженцы и преображенцы», — посвящённый концепции реальности в современной прозе и так называемому «новому реализму»[9], как наиболее перспективному её направлению.
Валерия Пустовая почти одновременно (в майских номерах «Октября»[9] и «Нового мира»[10] за 2005 год) опубликовала две программные статьи, после чего превратилась в самого известного, самого цитируемого из молодых критиков, в признанного идеолога всё того же «нового реализма»[11].
«Манифест» (позже Пустовая какое-то время развивала тему «нового реализма» и в других статьях[7]) вызвал длительную полемику на страницах литературных изданий. Большинство высказываний были резко критическими[11][12][13][14][15][16].
Вторая, новомирская, «программная» статья Пустовой 2005 года — «Человек с ружьём: смертник, бунтарь, писатель»[10] — послужила отправной точкой для всех дальнейших литературоведческих исследований современной военной прозы[17][18][19][20][21][22][23][24][25][26].
Анализ современных «утопии» и «антиутопии» («Скифия в серебре», 2007)[27] даёт критику повод оценить продуктивность тех или иных социально-политических концепций, разбор критических выступлений писателей («Китеж непотопляемый», 2006)[28] приводит к осмыслению принципов критики, а сопоставление образов пророка в современной литературе («Пророки второй оси», 2007)[29] становится основой для разговора об авторитарности и духовном авторитете[30].
Такой фундаментальный подход, а также тот факт, что основным её жанром была объёмная сопоставительная, обзорная статья,[7] дали повод увидеть в Валерии Пустовой продолжателя специфических традиций русской критики XIX века.
Молодому критику труднее заявить о себе, «прогреметь», сделать так, чтоб заметили. Пустовую заметили сразу. Ну, почти сразу. Потому что она честно работала в жанре «XIX века». Подробно, «громко», с манифестами[31].
Является членом творческой группы независимых критиков-субъективистов, в которую входят также Анна Жучкова, Елена Сафронова, Сергей Баталов. Своим предметом исследования критики-субъетивисты определяют текст, а главной темой — человека, меняющего мир. При этом участники творческой группы «не претендуют на установление единственно верной трактовки произведения, допускают субъективность оценки и строят критический дискурс как многополярную динамическую конструкцию»[33].
Литературно-критическая группа «ПоПуГан»
В литературную критику пришли наиболее красивые и умные девушки России: Валерия Пустовая, Елена Погорелая и Алиса Ганиева. Это придаёт мне оптимизм и уверенность, что всё изменится к лучшему в самое ближайшее время[34].
Книга, представляющая а) картину современной русской литературы, точнее — того, что кажется актуальным в ней новому поколению её профессиональных читателей; б) итог первого десятилетия работы в литературе одного из ведущих молодых критиков 2000-х. Написанного и опубликованного Валерией Пустовой за десять лет оказалось достаточно, чтобы не просто собрать репрезентативный сборник рецензий и статей, но — выстроить книгу, то есть некое связное повествование о сегодняшней русской прозе. В книге несколько разделов: «Писатель. Как вернуть вкус к жизни», «Портрет. Как не застыть в раме», «Постистория. Как жить дальше», «Сказка. Как написать чудо», «Цех. Как читать критику», «Герой. Как его воспитать», «Поколение. Как решиться на манифест» и другие; персонажи: Р. Сенчин, П. Крусанов, В. Маканин, Л. Петрушевская, И. Кочергин, В. Мартынов, З. Прилепин, Д. Быков, А. Карасёв, С. Шаргунов, О. Павлов, В. Пелевин, А. Иличевский и другие[40].
Человек, выносящий приговор искусству, сам должен развивать в себе мировосприятие духовное (поднявшееся над видимостью), живое (открытое и развивающееся), цельное (умеющее находить соответствие между единой сутью и многообразными формами, способами её проявления). Лучшие культурологи, искусствоведы, критики обладали этим чутьём к живому и целому, — интересно вчитаться в художественные суждения таких разных специалистов, как, например, Шпенглер, Тынянов, Вейдле. Их отнюдь не специальные по стилю, авторски выраженные характеристики произведений искусства чутко фиксируют степень одушевлённости праха: красок, камней или букв[41].
↑Абашева М. П., Аристов Д. В. Военная проза 1990—2000-х годов: генезис и поэтика // Вестник Томского государственного педагогического университета. Томск, 2010. Вып. 8 (98). С. 133—137.
↑Аристов Д. В. Новая «окопная правда» (традиции и новаторство в современной русской прозе о войне) // Филологический класс. Екб., 2010. № 23. С. 30-35.
↑Аристов Д. В. Современная «окопная правда»: герой, сюжет, конфликт // Литература сегодня: знаковые фигуры, жанры, символические образы: материалы XV научно-практической конф. Екб, 2011. С. 29—32.
↑Довлеткиреева Л. Современная чеченская «военная» проза: историко-культурный контекст, жанровый состав, поэтика (1990—2011 гг.). Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. Нальчик, 2010
