Родился в эвакуации в Вологодской области. Отец по возвращении с фронта запил, и мать (фармацевт) с двумя детьми переехала в Ленинград. В детстве жил в центре, неподалёку от Дворцовой площади, позже жил на Васильевском острове недалеко от Смоленского кладбища.
Как отмечает Михаил Яснов[1]: «Он должен был стать художником, но, по его собственным словам, „не отстоял себя как живописца“. В начале шестидесятых Григорьева изгнали из художественной школы при Академии художеств. Изгнали за то, что рисовал не то и не так. За то, что был насмешлив и скандален. За то, что имел особый взгляд, улавливающий смешную и трагичную алогичность жизни».
В дальнейшем Григорьев работал сторожем, кочегаром, дворником. В 1961 году сочинил четверостишие «Я спросил электрика Петрова», ставшее известным «детским народным» стихотворением.
В 1971 году выпустил первую книжку детских стихов и рассказов под названием «Чудаки», ставшую популярной; по нескольким произведениям из неё («Гостеприимство», «Однажды…») были сделаны выпуски журнала «Ералаш». Многие его стихи вошли в питерский городской фольклор.
Его стихи отличаются афористичностью, парадоксальностью, элементами абсурда и чёрного юмора, из-за чего его часто ставят в один ряд с Даниилом Хармсом и другими обэриутами. Однако от них Григорьев отличается большей непосредственностью, искренностью и детской ранимостью.
В начале 1970-х был осуждён на два года «за тунеядство», отбывал наказание на принудительных работах — строительстве комбината в Вологодской области. Об этом периоде поэт отозвался в одном из своих стихов:
С бритой головою,
В форме полосатой,
Коммунизм я строю
Ломом и лопатой.
Был досрочно освобождён. В 1975 принимал участие в известной выставке в ДК «Невский»[2].
В 1981 году в Москве вышла вторая его детская книга — «Витамин роста». Стихи из неё вызвали негодование у некоторых представителей официальных литературных кругов, в частности у Сергея Михалкова[3], и Григорьев не был принят в Союз писателей СССР. В июне того же года в «Комсомольской правде» была напечатана статья «В чём повинны воробьи?» (название отсылает к одному из его стихотворений, «Сазон»), подвергающая Григорьева наряду с двумя другими поэтами резкой критике.
В 1985 году Леонид Десятников написал одноактную классическую оперу для детей, для солистов и фортепиано «Витамин роста» по одноимённой поэме Олега Григорьева. В 1988 году по этой же поэме был снят одноимённый мультфильм (реж. Василий Кафанов).
Следующая книга Григорьева, «Говорящий ворон», вышла уже в перестройку, в 1989 году.
В том же 1989 году он получил вторую судимость («за дебош и сопротивление милиции»). В защиту Григорьева в ходе судебного процесса выступили Эдуард Успенский, Андрей Битов, Бэлла Ахмадуллина, а также многие члены Союза Композиторов, Союза писателей и некоторые известные художники[3]. В питерском музее газеты «Правда»художники арт-группы «Митьки» развернули выставку «100 картин в защиту Олега Григорьева»[3]. На входе в выставочное пространство висел большой картонный лист с приклеенными фотографиями из здания суда на Московском проспекте[3]. Книга Олега Григорьева «Говорящий ворон» вышла из типографии в ходе судебного процесса. Издатель Олега Григорьева, Ольга Тимофеевна Ковалевская, принесла с собой на заседание четыре экземпляра этой книги и выступила в защиту Григорьева, держа эти экземпляры в руках[3]. В конце процесса, когда суд спросил Григорьева, какая у него будет просьба, Григорьев ответил: «Прошу судить меня не как поэта, а как человека, который всю жизнь работал… И вообще, я думаю, полезно иногда писателям, поэтам посидеть вот так в тюрьме, поработать где-нибудь»[3].
Суд завершился приговором «Два с половиной года лишения свободы условно»[3].
За полгода до смерти Григорьев был принят в Союз писателей[1].
Похоронен в Петербурге, на Волковском кладбище. Уже после его смерти вышло несколько красочно оформленных книг с его произведениями, в том числе в переводе на немецкий и на французский язык.
Дочь Мария, несколько лет прожила в детском доме[4].
Издания Олега Григорьева
Григорьев О. Е. Красная тетрадь. — СПб.: Красный матрос, 2012. — 152 с. — ISBN 978-5-438-60082-4.[5]
Grigoriev, Oleg. Et alors? 12 petits contes sélectionnés et illustrés par Vitali Konstantinov et traduits par Marion Graf. — Genève: Editions La Joie de lire, 2010. — 32 c. — ISBN 978-2-88908-044-1
Григорьев О. Е. Шли вперёд — пришли назад. — М.: Азбука-классика, 2010. — 224 с. — ISBN 978-5-9985-0571-3.
Григорьев О. Е. Чудаки. — СПб.: Mitkilibris, 1994.
Григорьев О. Е. Вся жизнь: Стихи. — СПб.: Искусство-СПб, 1994.
Григорьев О. Е. Стихи. Рисунки. — СПб.: Нотабене, 1992. — 239 с.
Григорьев О. Е. Двустишия, четверостишия и многостишия. — СПб.: Камера хранения, 1993. — 124 с.
Митьки и стихи Олега Григорьева: Альбом. — М.: ИМА-пресс, 1991.
Григорьев О. Е. Стихи. Буклет. — М.: Прометей, 1990.
Григорьев О. Е. Говорящий ворон: Стихи. — Л.: Детская литература, 1989. — 64 с. — 150 000 экз.
Григорьев О. Е. Витамин роста. — М.: Детская литература, 1980. — 64 с. — 150 000 экз.
Григорьев О. Е. Чудаки. — Л.: Детская литература, 1971. — 60 с. — 100 000 экз.
Киносценарии в Ералаше
1974 — выпуск № 2, сюжет "Гостеприимство"
1975 — выпуск № 6, сюжет "Однажды..."
Библиография
Белоусов А. Ф. Фольклорная судьба «Электрика Петрова» // Studia metrica et poetica: Памяти П. А. Руднева. — СПб., 1999. — С. 305—307.
Береговская Э. М. Поэт эпохи безвременья Олег Григорьев (Опыт лингвистического портрета) // Русистика сегодня. — 1996. — № 1. — С. 72-87.
Леухина А. В. Олег Григорьев : поэтика примитивизма // Материалы докладов XIV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» / Отв. ред. И. А. Алешковский, П. Н. Костылев. — М.: Издательский центр Факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, 2007.
Никитина С. А., Скулачёв А. А. Комическое и трагическое в творчестве у Олега Григорьева и Александра Введенского // «Человек смеющийся» в литературном произведении и современной культуре. — М., 2010.
Скулачёв А. А. Образ мира в поэзии Олега Григорьева // Санкт-Петербург, Царское село, Пушкин и культура: Материалы конференции / Отв. ред. В. М. Маркович. — СПб.: КПО «Пушкинский проект», 2008. — С. 80—103.
Ковалевская О. Т. Ковчег для одного. Олег Григорьев, которого мы не знаем. — СПб.: Русский Остров, 2012. — 285 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-902565-67-3.
Павел Крусанов, Наль Подольский, при участии А. Хлобыстина и С. Коровина. Беспокойники города Питера. — Санкт-Петербург: Амфора, 2006. — С. 141-153. — 302 с. — ISBN 5-367-00173-4.
Память
Мемориальная доска Олега Григорьева
В Санкт-Петербурге, в доме на Пушкинской ул., 10 открыта мемориальная доска.
В последние годы жизни Олег Григорьев проводил много времени с друзьями на Пушкинской. Михаил Яснов вспоминает:
«Бедолага, пьяница, головная боль милиции и восторг кликушествующих алкашей, почти бездомный, разбрасывающий свои стихи по своим временным пристанищам, он был человеком светлого ума, образованным, поразительно органичным. В трезвые минуты — обаятельный, умный, иронический собеседник, в пьяные — чудовище, сжигающее свою жизнь и доводящее до исступления окружающих. Эта горючая смесь высот бытия и дна быта пропитала его стихи, сделала их ни на что не похожими, превратила грязные, стыдные, но такие реальные окраины жизни в факт подлинной истории»[6].
Группа «Ять» в 1991 году записала альбом «Человечки», все песни которого были написаны на стихи Олега Григорьева.
В качестве литературного персонажа появляется в романе с чертовщиной Станислава Шуляка «Квартира номер девять»[7]: «Странно, теперь ни Лермонтов, ни Бродский уже не занимали Ивана Никифоровича, единственным его соперником сделался поэт Олег Григорьев. В чём-то они были похожи. Да, верно, Григорьев, как и Иван Никифорович, писал свои вирши всегда и везде, и пьяный и трезвый (хотя последним бывал нечасто), и злой и весёлый. Но вот же кое в чём он всё-таки превзошёл Шоколадова: у него были книги, а под конец жизни так даже вступил в писательский союз.- Душу, душу надо продавать, — мрачно рассуждал Шоколадов».
В апреле 2019 года в Санкт-Петербурге, в Музее Анны Ахматовой открылась выставка «Олег Григорьев. Холодно быть человеком»[4].
Олегу Григорьеву посвящена несколько двусмысленная эпитафия петербургского поэта Геннадия Григорьева: «Вновь поэт не допив, не доспорив, / Взял и смылся за грань бытия. / Это ж плохо, что умер Григорьев… / Хорошо, что Олег, а не я!»
