Голый завтрак
«Голый завтрак» (иногда переводится как «Обед нагишом», «Нагой обед», англ. Naked Lunch) — роман американского писателя Уильяма Берроуза. Впервые опубликован на английском языке в 1959 году в парижском издательстве Olympia Press. Русский перевод романа вышел в 1994 году. В ряде европейских стран и на территории США книга находилась под запретом из-за обильного использования обсценной лексики, откровенной гомосексуальной направленности и наличия сцен с описанием педофилии и детоубийств. Свободному распространению романа в США предшествовало два громких судебных процесса, в ходе которых в защиту «Голого завтрака» выступили известные писатели и поэты, в том числе Норман Мейлер и Аллен Гинзберг. Итогом слушаний стало снятие с романа всех обвинений в «непристойности». Завершившееся в 1966 году судебное разбирательство стало последним в истории США процессом, на котором рассматривалась возможность цензурного запрета на публикацию книги[1]. «Голый завтрак» традиционно считается этапным произведением американской литературы XX века и одной из ключевых книг бит-поколения наравне с романом «В дороге» Керуака и поэмой «Вопль» Гинзберга. Книга включена в списки «100 величайших англоязычных романов, изданных в период с 1923 по 2005 год» по версии журнала «Тайм» и «100 лучших романов» по версии Новейшей библиотеки[англ.][2]. В 1991 году режиссёр Дэвид Кроненберг снял по мотивам романа Берроуза фильм «Обед нагишом». Сюжет и главные героиТрадиционно «Голый завтрак» рассматривается в качестве одного из первых крупных произведений, написанных Берроузом по методу нарезок. В соответствии с тем фактом, что в итоговую рукопись романа (также называемом антироманом[3]) путём компоновки попало множество разнородных текстов — «СЛОВО» из «Интерзоны», выдержки из писем Гинзбергу и множество ранее не опубликованной прозы писателя, роман «Голый завтрак» предстаёт практически лишённым нити повествования[4]. Джеймс Грауэрхольц[англ.], редактор и литературный душеприказчик Берроуза, следующим образом объяснял сложившуюся ситуацию:
«Роман состоит из двадцати трёх частей, собранных воедино редактором в произвольном порядке, смешанных с целой галереей персонажей, вовлечённых в наркозависимость и как-то связанных со злыми агентами, контролирующими их тела и разум» — описал содержание книги критик из Севильского университета[6]. ВВС обозначило роман «кошмаром, наполненным секретными агентами, безумными докторами, гангстерами, зомби, фаллическими монстрами, вампирами и инопланетянами, замешанными в садомазохистские оргии, трансформации, дьявольские планы и межпланетные войны»[7]. Книгу часто причисляют к жанру антиутопии (весьма редко к фэнтези[8]), в числе основных тем выделяя наркотические галлюцинации, документальные записи о быте Танжера, гомосексуальные сцены, порнографические описания различных извращений и фармакологические описания воздействия различных препаратов на человека[9][10]. Книга начинается с описания приключений Агента Ли, странствующего по США в поисках очередной дозы наркотика; главного героя на протяжении всего повествования преследует полиция. Здесь же в сюжетную линию попадает масса эпизодических персонажей, описывающих различные знакомства Ли в ходе его путешествия. Протагонист получает задание нанять некого Доктора Бенвея, для чего он отправляется на территорию Мексики; там Бенвей рассказывает Ли о своём пребывании в месте под названием Аннексия (город, использованный Берроузом для иллюстрации штата, на манер американских, подконтрольного полиции и существующей системе контроля, поставленной выше прав и свобод человека[11]). Повествование далее перемещается в Свободию (данная тема наиболее полно развивается в эссе «Пределы контроля» из «Счётной машины»; согласно Берроузу, чтобы быть максимально эффективным, контроль должен быть частичным — он должен создавать иллюзию свободы[11]), некоторое подобие лимба, где в повествование попадает влиятельная организация «Ислам Инк.» (работодатель Ли[11]); также появляются новые герои — Хоселито, Карл и Клем. Описывается торговая площадь, где продается так называемое «чёрное мясо» (в романе оно изображает джанк, то есть героин). Здесь же впервые раскрывается истинная суть Бенвея — злого, садистского врача-психопата, который и становится антагонистом Агента Ли. Повествование перемещается из Свободии в Интерзону (данное место создано Берроузом по образу Международной зоны Танжер в Марокко, где он жил продолжительное время), где появляется новый герой — Хассан (Хасан ибн Саббах, герой множества произведений писателя), устраивающий кровожадную оргию. Параллельно с этим в повествование попадает А.Дж., срывающий вечеринку и разжигающий конфликт с Хассаном. Далее ход романа возвращается на торговую площадь Аннексии, описывается её тоталитарный режим. Одновременно с этим идут краткие истории участников происходящего — Бенвея, А. Дж., Клема и других. Далее следует описание четырёх заинтересованных сторон, представленных на территории Интерзоны. Сюжет неожиданно возвращается к реальности Агента Ли, преследуемого двумя полицейскими, с которыми он успешно расправляется. Роман завершается скомканным (по методу нарезок) диалогом и внезапно заканчивается. Несмотря на то, что номинально в книге возможно выделить некое подобие сюжетной линии, подавляющее большинство литературных критиков (Джеймисон, Кук[англ.], Jorre, Линк[англ.] и Catton, Zott, Dittman, Burner) рассматривают роман в качестве бессюжетного[12][13][14][15][16][17][18]. «Текст этой феерической антиутопии воспроизводит обрывки полуосознанных, бредовых наркотических видений-галлюцинаций, в которых перемешаны гротескные, доведённые автором до абсурда черты нашего мира и времени, приметы нашей жизни» — описывали Ярослав Могутин и Александр Шаталов содержание романа в предисловии к его русскоязычному изданию[19][20]. Аналогично сборнику рассказов «Интерзона», протагонистом «Голого завтрака» является alter ego Берроуза, в тексте произведения фигурирующее под псевдонимом «Инспектор Ли» (иногда под именами Уильям Ли, Билл Ли, Агент Ли)[21][22]. Вторым по значимости персонажем книги является Доктор Бенвэй — «манипулятор и координатор знаковых систем, специалист по всем фазам допроса, промывки мозгов и контроля[23]», как представляет его Берроуз на страницах романа; является антагонистом главного героя[24]. Остальные упомянутые в тексте персонажи предстают второстепенными и не являются сюжетно значимыми. Происхождение и смысл названияЗаглавие для будущего романа придумал Джек Керуак. В одном из мемуарных эссе Берроуз признавался, что «именно Керуак» убедил его «написать книгу и назвать её „Голый завтрак“»[25]. Смысл названия писатель раскрывал в авторском предисловии к роману «Голый завтрак»:
Примечательным фактом является то, что настоящее название романа появилось в результате неправильного прочтения. У Берроуза был неряшливый почерк — и когда Гинзберг с Керуаком получили один из рукописных вариантов романа, при прочтении вслух Гинзберг допустил ошибку, перепутав авторское «naked lust» (с англ. — «голое вожделение, похоть») с «naked lunch». Именно в этот момент Керуаку и пришла в голову идея, что именно такое название идеально подходит для книги[27]. Данная версия происхождения названия впервые была озвучена в выпуске The New York Times за 3 августа 1997 года, однако существует и иная, кардинально отличающаяся от представленной. Согласно ей, название было предложено в середине 1940-х, когда Берроуз впервые встретил Керуака, который и предложил ему написать роман, озаглавив его «Голый завтрак»; данная версия упоминается самим писателем в сборнике эссе «Счётная машина»[11]. Американский писатель и эссеист Дэниел Фукс[англ.] даёт развернутый комментарий касательно этимологии названия книги: «Определение Берроуза [про застывшее мгновение] — это очередной пример ухода от „цивилизованных форм“, форм, которые он находит садистскими. Он, к примеру, критикует смертную казнь — максимальную форму контроля: „Если цивилизованные страны желают вернуться к Друидическим Обрядам Повешения в Священной Роще или к тому, чтобы пить кровь вместе с Ацтеками и кормить их Богов кровью человеческих жертв, то пускай увидят, что же на самом деле они едят и пьют. Пусть увидят, что лежит на кончике этой длинной газетной ложки[23]“. Здесь снова появляется „завтрак“, а вилка или ложка — это новости от цивилизации[28].» Оригинальное название «Naked Lunch» первым издателем было заменено на «The Naked Lunch»[29]. Без определённого артикля «the» книга впервые вышла только в американском издании. Керуаком же было придумано название и для другого знакового произведения литературы битников — поэмы «Вопль» (Howl, 1956) Аллена Гинзберга[30]. История созданияВ начале 1950-х годов Уильям Берроуз завершил своё путешествие по Эквадору и Перу (отчёты о пребывании там писателя впоследствии составят книгу «Письма Яхе») и переехал в Марокко, в Международную зону Танжер, которую мечтал посетить после прочтения нескольких книг Пола Боулза[31][32]. В Танжере Берроуз много писал, и к 1957 году за работу над весьма разрозненным творчеством писателя приступили его близкие друзья — Аллен Гинзберг, Джек Керуак и Алан Ансен. Продуктом их совместной деятельности стал сборник рассказов «Интерзона», которая, впрочем, не попадёт в печать вплоть до 1989 года. Одна из частей «Интерзоны», озаглавленная автором как «СЛОВО», стала предтечей «Голого завтрака»; в ходе работы над данным материалом Берроуз окончательно утвердился в использовании «метода нарезок», который сыграет ключевую роль в последующей работой над «Голым завтраком»[33]. Написание «СЛОВА» стало переломной точкой в творчестве Берроуза, окончательно отдалившей писателя от традиционной формы повествования, в которой были написаны новеллы «Пидор» и «Джанки». К подобной стилистике писатель уже никогда больше не вернулся, сделав фирменный нелинейно-нарративный[англ.] стиль письма основным инструментом в своём творчестве[5]. Итоговый вид рукописи романа оказался для писателя сюрпризом; отвечая на вопрос журналиста о фразе из вступления — «Точно не помню, как я писал то, что теперь опубликовано под названием „Голый завтрак“[23]», Берроуз назвал её гиперболой. Автор говорил, что был сильно удивлен, когда увидел письма Гинзбергу, которых не держал в руках много лет. Писатель был поражён, как много материала содержалось в них, что позже был включен в «Голый завтрак»[34]. Впервые Берроуз упоминает о том, что закончил работу над романом в письме от 17 января 1959 году Полу Боулзу[35]. Когда Берроузом в 1958 году впервые было предложено Морису Жиродиа[англ.], главе издательства Olympia Press (которое специализировалось на выпуске книг, написанных в грубой манере с использованием обсценной лексики и зачастую граничащих с порнографией), опубликовать роман, Жиродиа ответил отказом. Писатель был вынужден обратиться в Сан-Франциско к Лоуренсу Ферлингетти и его «City Lights»[англ.]; Оливер Харрис[англ.], соавтор книги «Письма Уильяма Берроуза», отмечает, что хоть писатель и пошел на уступки — согласившись вычеркнуть из текста «грязные» моменты, Ферлингетти всё равно отклонил предложение выступить издателем «Голого завтрака». Только некоторое время спустя, когда значительный отрывок книги был опубликован Chicago Review[англ.], интересом к рукописи проникся ранее отказавшийся от неё Жиродиа[35]. Редактором готовящегося к выпуску романа стал издатель «Chicago Review» Ирвинг Розенталь (англ. Irving Rosenthal). Розенталь считал, что текст рукописи слишком мал по объёму и просил Берроуза предоставить дополнительные материалы для расширения последнего[29]. На основе «СЛОВА» и множества других записей Берроуз, совместно с друзьями, помогавшими ему с «Интерзоной», приступили к вёрстке. Отдельного упоминания заслуживает то, что «танжерский» период творчества характерен тем, что писатель не проводил границ между непосредственно художественным творчеством и личными письмами, предоставив редакторскую работу Гинзбергу[36]. Сотни страниц материала были отобраны, заново напечатаны и составлены по методике «fold-in», разработанной на основе «метода нарезок». Весь материал был отправлен Жиродиа[37]. Судебные процессы над издателемРоман был издан Olympia Press в 1959 году во Франции, однако попал в список запрещённых к изданию на территории США книг по причине широкого использования нецензурной лексики, наличия сцен с педофилией и убийствами детей[38][39]. И во Франции не обошлось без скандала — дело дошло до того, что видным литераторам (не французским, как писал Берроуз) пришлось даже написать открытое письмо к правительству страны, оправдывая действия Жиродиа по выпуску романа в печать[35]. В 1961 году Россет, несмотря на действующий запрет на публикацию романа, приобрёл 10 000 экземпляров книги, намереваясь распространять её на территории США. Планам издателя не суждено было сбыться: иная книга Grove Press[англ.], роман Миллера «Тропик Рака», вызвал вокруг себя дебаты и привлёк внимание общественности к издательству — выпуск в печать «Голого завтрака» пришлось отложить на неопределённое время[29]. В 1962 году Grove выиграло антицензурное дело в суде города Чикаго, а некоторое время спустя, в ходе Эдинбургской писательской конференции (англ. Edinburgh Writets’ Conference), организованной авангардистским издателем Джоном Калдером[англ.], в защиту «Голого завтрака» высказались Норман Мейлер и Александр Трокки. Россет решил заказать ещё несколько тысяч экземпляров романа и приступил к его продаже на территории США. В течение года книга была доступна в книжных магазинах по всей территории страны, однако не утихавшие волнения к 1963 году привели к аресту крупной партии книг бостонской полицией[29]. Данный факт подхлестнул покупательский интерес к роману, который ранее был достаточно спокойно встречен читателями[40]. Непродолжительное время спустя городской суд признал роман непристойным и ввёл запрет на его распространение[41]. В связи с общественными волнениями, вызванными романом (ещё до судебных процессов), Берроузу пришлось написать вступительную статью к книге, объясняя её смысл. Множественные описания приёма наркотиков способствовали неправильному пониманию позиции автора в данном отношении. Берроуз писал об этом 11 сентября 1959 года Гинзбергу:
Статья Берроуза, озаглавленная «Письменное показание: свидетельство, касающееся болезни», на текущий момент присутствует практически во всех изданиях романа в качестве предисловия. После того, как «показание» было опубликовано, оно было подвергнуто критике со стороны Гинзберга, который считал, что «она выходит за рамки необходимой юридической защиты и не соответствует духу книги». Поэт обвинял Берроуза в излишнем морализаторстве и в попытке отказаться от авторства рукописи[35]. Из-за судебной волокиты в течение двух последующих лет процесс над издателем «Голого завтрака» не мог начаться[29]. Процесс судопроизводства был запущен 12 января 1965 года[41]. Дело рассматривал судья Юджин Хадсон (англ. Eugene Hudson)[42]. Основной стратегией защиты Grove была идея показать, что произведение имеет неоспоримую социальную значимость[43]. В числе приглашённых экспертов для оценки книги были представлены Гинзберг, Мейлер и Чиарди[44]. Сам автор на слушании не присутствовал; отвечая на закономерный вопрос журналиста об этом, Берроуз отвечал:
В суде Гинзберг говорил больше часа, обсуждая структуру романа, его темы и литературные достоинства. Каждый отдельный элемент книги он отделял от другого и демонстрировал, как он предстаёт в виде социального критицизма и, одновременно, является важным представителем творчества[39]. Мейлер, в свою очередь, сказал: «Я считаю, что по одной причине мы не можем назвать „Голый завтрак“ великой книгой, подобной „В поисках утраченного времени“ или „Улиссу“ — по причине несовершенства структуры… Я не имею представления о том, каким образом скомпонована эта книга. Её компоненты отличаются друг от друга так, что создается впечатление пира, где поданы тридцать, а то и сорок блюд. Их можно подать в любом порядке»[4]. 7 июля 1966 года Верховный суд Массачусетса[англ.] постановил, что текст романа «Голый завтрак» не является непристойным. С издателя были сняты все обвинения, и отныне произведение могло свободно продаваться на территории США[39]. Процесс, в ходе которого слушалось дело «Голого завтрака» Уильяма С. Берроуза, считается одним из важнейших, рассматриваемый в одном ряду с громкими делами «Любовника леди Чаттерлей» (1928) Д. Лоуренса, «Тропика рака» (1936) Г. Миллера и «Вопля» (1956) А. Гинзберга[46]. Судебный процесс над издателем «Голого завтрака» является примечательной вехой в истории издательского дела на территории США, последнее дело, положившее конец литературной цензуре в стране[1]. Несколько десятилетий спустя Гинзберг вспоминал: «Все эти процессы привели к освобождению литературы. То же происходило позднее с кино, пока Энди Уорхол и прочие не высветили все это[47].» В предисловии к русскому изданию «Голого завтрака» Ярослав Могутин и Александр Шаталов писали: «Скандал вокруг книги, естественно, возымел обратное действие, добавил ей значительности, взорвав „общественное мнение“ и заинтересовав „Голым завтраком“, Берроузом и остальными битниками такое количество читателей, какое наверняка не смогла бы привлечь никакая реклама»[20][48]. Важным фактом также является то, что пособничество Жиродиа в издании Россетом книги на территории США привело к лишению Берроуза многих тысяч долларов, отмечает О. Харрис: «роялти из Америки и других стран с продаж „Голого завтрака“, переведённые на счёт Жиродиа через швейцарское агентство Одетты Хюммель, до самого автора так и не дошли. По соглашению, заключённому в 1967 г., контроль за правами на „Голый завтрак“ вернулся к Берроузу»[35]. Отзывы критики и современный статус романаНебольшие выдержки из книги впервые были напечатаны в США осенью 1957 года изданием Black Mountain Review, однако не привлекли особого внимания критики[49]. Более крупная девятистраничная часть текста «Голого завтрака» была издана несколько позже небольшим (на тот момент) литературным журналом Chicago Review[англ.], редактором которого являлся Розенталь (интересно, что позже он откажет в издании «Шатунов» Мамлеева)[50]. Реакция критики в лице колумниста газеты Chicago Daily News[англ.] была высказана в достаточно категоричной форме:
В дополнению к этому Чикагская почтовая служба пыталась воспрепятствовать рассылке журнала, чем только увеличила интерес американской прессы[35]. После появления упомянутого выше отзыва, выдержки из книги стали центром литературной дискуссии [52]. Помимо Chicago Daily News, ряд небольших изданий аналогичным образом высказали шумный протест в адрес будущего романа[53]. В короткий срок книга снискала себе дурную славу[54]. В одном из интервью Берроуз так же вспоминал, что в первое время книга была подвергнута резкой критике[55]. Многие литературные обозреватели со страстью ненавидели роман; критик The Times Literary Supplement назвал книгу вызывающей тошноту и нагоняющей скуку, а издатели Playboy (всегда отличавшиеся литературным либерализмом), аналогично раскритиковали произведение[56]. Помимо самого содержания, книга также была негативно воспринята из-за своей специфической структуры (метод нарезок), которая затрудняла чтение[57]. В одном из интервью журналист проводил параллели между «Голым завтраком» и работами Иеронима Босха, отмечая, что работы последнего никто не назовёт порнографическими, однако одновременно с этим «самые отъявленные ханжи в ужасе отталкиваются от „Голого завтрака“»; Берроуз аргументировал это следующим образом: «уважаемые члены общества просто не видят того, что происходит на полотнах Босха, а ведь то же самое я описал в „Голом завтраке“. Не видят и всё тут. Во-вторых, Босх творил давно <…> Мышление уважаемого члена общества самым иррациональным образом раздваивается: если нечто овеяно древностью, выставляется в музее и знаменито — то с ним всё хорошо. Ну и не стоит забывать: между литературой и живописью существует разница»[45]. Известный американский литературный критик Джон Чиарди в статье «Угасшим битникам посвящается» писал:
Шум в прессе, вызванный публикацией «Голого завтрака» и, что более важно, последний судебный процесс посвященный цензурному запрету на издание книги на территории США, сделал роман знаменитым[59][60]. Пользовательские рейтинги*
Уилл Селф назвал роман важнейшей работой Берроуза, а последнего окрестил «великим аватаром литературного модернизма». «Голый завтрак» Селф обозначил важнейшей книгой для каждого, кто имеет какие-либо иллюзии о чём-либо[66]. Джеймс Баллард отметил, что Берроуз — очень богатый автор, позволяющий «увидеть то, что находится на конце каждой вилки … правду»[66]. Норман Мейлер охарактеризовал «Голый завтрак» как книгу великой красоты и маниакальной изящности с диким и убийственным юмором[66]. Терри Саузерн и Чиарди аналогичным образом хвалебно откликнулись о произведении[66]. Критик Los Angeles Times назвал Берроуза «самым возмутительным» американским писателем; Chicago Tribune окрестил книгу «самым бесстрашным американским произведением после „Тропиков“ Миллера». The Commercial Appeal[англ.] ограничился определением «великий, важнейший роман»; Newsweek обозначил книгу «шедевром»[66]. Даже спустя многие десятилетия после выпуска «Голый завтрак» остаётся предметом споров многих читателей и является романом, превратившемся в феномен, навсегда изменив лицо американской литературы[67]. Культовый статус книги продолжает сохраняться и в данный момент: в 2009 году, спустя пятьдесят лет после выпуска романа в печать, была издана книга в честь годовщины романа, «Naked lunch @ 50: anniversary essays». Издание включило наиболее известные статьи, обзоры и критику, связанную с книгой[11]. Получившая в начале весьма негативные отклики со стороны прессы, а в дальнейшем — статус «андеграундной классики», сейчас книга считается культовым литературным произведением XX века[68][69]. Подобную славу, по мнению ряда критиков, книга снискала за свой причудливый и нелинейный сюжет, откровенное изображение наркозависимости и высокое влияние, которое роман оказал на молодежь[70][71][72]. Наравне с «Воплем» Гинзберга книгу считают наиболее влиятельной работой, открывающей философию бит-поколения[73]. Рассматриваемый в одном ряду с работами Барта, Воннегута и Данливи, Берроуз своим романом изменил курс развития американской литературы в двадцатом веке[74]; книга открыла новую эру, а сам автор попал в число наиболее важных и разрушительных её авторов[75][76]. ЭкранизацияПервая попытка поставить фильм по книге «Голый завтрак» была предпринята ещё в 1970-х годах. Над сценарием работали художник Брайон Гайсин, близкий друг Берроуза, и режиссёр Энтони Бэлч[англ.], успевший к этому времени снять несколько экспериментальных короткометражек с участием писателя. Бэлч собирался превратить «Голый завтрак» в «мюзикл в духе 1940-х», а на главную роль он планировал позвать Мика Джаггера[77]. Однако необходимой финансовой поддержкой для фильма заручиться не удалось, и проект был заброшен. Позднее, после смерти Гайсина и Бэлча, Берроуз признался, что их сценарий ему совсем не понравился[77]. В итоге роман был экранизирован только в 1991 году. Фильм, получивший название «Обед нагишом»[78], поставил канадский кинорежиссёр Дэвид Кроненберг. В 1984 году Кроненберг встретился с Берроузом в Нью-Йорке, чтобы обговорить идею будущей картины, а в начале 1985-го они совместно отправились в Танжер, на место предполагаемых съёмок. В ходе поездки, организованной продюсером проекта Джереми Томасом, Кроненберг принял окончательное решение взяться за экранизацию «Голого завтрака»[79]. Берроуз, не принимавший участия в создании сценария, работу Кроненберга одобрил. Писатель положительно отнёсся к тому, что в сценарии использованы фрагменты других его книг (в частности, «Дезинсектора»), а также драматические факты личной жизни (убийство жены)[77]. Кроненберг мотивировал отступления от текста романа тем, что дословно перенести «Голый завтрак» на экран было бы невозможно, поскольку подобная экранизация «обошлась бы в 400 миллионов долларов и была бы запрещена во всех странах мира»[80]. На главную роль режиссёр утвердил Питера Уэллера, давнего поклонника романа «Голый завтрак». Актёр не раздумывая ухватился за возможность сыграть в экранизации «великой книги о контроле, зависимости и власти», как он сам её для себя определил[80]. Из-за вспыхнувшего в августе 1990 года вооружённого конфликта в Персидском заливе вместо запланированного Танжера съёмки фильма проходили в павильонах Торонто[77]. Тем не менее Берроуз остался доволен готовой картиной — по его словам, Дэвид Кроненберг «сделал всё очень хорошо», и «фильм получился»[81]. ИзданияПервое издание (Франция, английский язык):
Обложку для первого издания создал непосредственно сам автор книги. Фронтальная часть состоит из шести линий глифов, состоящих из пяти или четырёх символов каждая. Задник разделён на две колонки разных цветов; левая — лилового цвета с именем автора в левом верхнем углу и названием романа в левом нижнем углу. Слова частично наложены на каллиграфию, располагаясь за и перед глифами, предполагая что они должны рассматриваться в переплетённом виде и оба варианта расположения одинаково важны. О. Харрис сравнивал глифы «Голого завтрака» с восточно-азиатской каллиграфией, в частности иероглифамии кандзи (Япония) и ханча (Корея). Наиболее близки зарисовки Берроуза к китайским рукописным шрифтам; они оба, по мнению Харриса, выглядят созданными без отрыва ручки от листа бумаги, что отстаивает уровень спонтанности данной формы. В таком контексте, утверждает писатель, рисунки Берроуза предполагают (или даже обещают), что содержание книги будет равнозначно «сыпучее». Обложка писателя в этом смысле отзывается на дзэн-буддистский дискурс (играющий важную роль в философии битничества и в особенности в прозе Д. Керуака), предлагая визуальную манифестацию основных его параметров в серии спонтанных скетчей, свободных рисунков[11]. После победы во втором судебном процессе издательством Grove была выпущена расширенная версия романа — в текст произведения были добавлены ранее отсутствовавшие разделы, а также авторское примечание[17]. Всего Берроузом было написано более десятка различных дополнений к роману (включая предисловия, послесловия и расширяющие основной текст главы) — в новом виде они были представлены в 2001 году в восстановленном тексте под названием «Naked Lunch. The restored text». Менее значительные дополнения к тексту произведения увидели свет в издании 2003 года[82]. Книга неоднократно переиздавалась в 1966, 1967, 1968, 1969, 1973, 1976, 1977, 1982, 2001, 2003, 2005, 2007, 2009, 2010 году компаниями Olympia Press, Grove Press, Castlke Books, Calder Publications Ltd, Buccaneer Books, Turtleback Books, Harperperrenial, Corgi, Flamingo, Ballantine Books и многими другими. Роман в РоссииВ России «Голый завтрак» был впервые опубликован в 1994 году[83]. Книга увидела свет в переводе Виктора Когана, который впоследствии неоднократно переиздавался[84]. По воспоминаниям переводчика, всего им было сделано семь различных вариантов переложения «Голого завтрака» на русский язык, работа над текстом шла в 1980-е годы, когда ни о какой публикации романа Берроуза не могло быть и речи[85]. Сам Коган своим переводом доволен не был. Он признавал: «Это моя первая работа, но, с другой стороны, там чувствуется свежесть. В тексте Берроуза много тёмных мест, а в советской школе перевода, по-моему, учили оставлять тёмные места так, как есть. Уже потом я стал понимать, что эти тёмные места так и надо оставлять»[85]. Дмитрий Волчек, который перевёл и издал многие книги Уильяма Берроуза, весьма критически отзывался о своём коллеге: «Коган погубил русского Берроуза. Просто взял и зарезал без наркоза»[86]. Волчек отмечал, что никаких «тёмных мест» у американского писателя нет, а его тексты достаточно просты для перевода (при наличии должного образования и добросовестности), но в интерпретации Когана они превратились в ахинею, а сам писатель предстал перед русскими читателями «косноязычным мямлей»[86]. Алекс Керви, переводчик дебютного романа Берроуза «Джанки», солидарен с такой оценкой. По его мнению «Голый завтрак» Когана настолько плох, что последний «приговорён наследниками Берроуза к расстрелу»[87]. Российская толстожурнальная и газетная критика отнеслась к выходу русского перевода романа Берроуза прохладно. Рецензент «Нового мира» Сергей Костырко счёл книгу малоинтересной в художественном плане и предположил, что издателя привлекла скандальность затронутых Берроузом тем («наркомания, сексуальный беспредел»)[88]. Схожим образом на роман откликнулся обозреватель газеты «Коммерсантъ» Николай Климонтович. Он отметил, что Берроуз — далеко не первый автор, откровенно писавший о «наркомании и педерастии», и заключил, что проза американского литератора — не более чем «бесформенный поток медитаций и галлюцинаций»[89]. Критик Дмитрий Бавильский высказался ещё жёстче. В отзыве, опубликованном в журнале «Знамя», он написал, что «Голый завтрак» представляет собой «чуть больше двухсот страниц отборного такого бреда, галлюцинаций отъявленного наркомана, не связанные между собой чешуйки видений, наслаивающиеся, что твоя слюда/слюна»[90]. Более современные рецензии на книгу отражают её текущий статус. Так, обозреватель «Частного корреспондента» Михаил Побирский писал:
Издания на русском языке:
Примечания
Ссылки
|