В 1917—1918 годах Шмидт принимал участие в Первой мировой войне в качестве рядового и был ранен на Западном фронте.
После этого он изучал современные языки в Берлине и одновременно работал в американском агентстве печати. С 1921 посещал курсы подготовки переводчиков для конференций при Министерстве иностранных дел, на которых он отличался своими выдающимися способностями памяти. В июле 1923 — ещё во время подготовки к экзаменам — Пауль Шмидт получил первое задание языковой службы Министерства иностранных дел, а именно в Постоянной палате международного правосудия в Гааге.
Завершив учёбу, Шмидт некоторое время работал в Управлении иностранных языков имперского правительства, затем в 1924 году поступил на службу переводчиком в Министерство иностранных дел. При Густаве Штреземане Шмидт был назначен главным переводчиком и исполнял эту функцию после прихода к власти национал-социалистов вплоть до 1945 года. В этой роли он присутствовал при подписании Локарнских договоров, а также принимал участие во многих других важнейших международных конференциях.
Владея английским, французским, нидерландским, итальянским, испанским, чешским, словацким и польским языками, он присутствовал при всех важнейших переговорах, в том числе в связи с заключением Мюнхенского соглашения. Пользусь большим авторитетом у Гитлера, Шмидт также стал ответственным за редакцию протоколов по результатам переговоров и в этом качестве присутствовал на переговорах даже в тех случаях, когда не переводил сам — например, при заключении пакта Молотова — Риббентропа, или во время многочисленных переговоров между Гитлером и Муссолини.
«Статист на дипломатической сцене» («Переводчик Гитлера» в русском издании[2]) — название мемуаров Пауля Шмидта, которые он представил как личные воспоминания из первых уст важнейшего свидетеля за 21-летний период европейской внешней политики. В этой работе собрано множество поучительных примеров тактики ведения переговоров, остроумные наблюдения, сделанные автором на встречах, совещаниях и конференциях, проводимых во всех частях света, выводы, применимые и на ином уровне отношений, а также описание различных неординарных ситуаций и трудностей, с которыми приходится сталкиваться переводчику при выполнении его задач.
Друзья, наблюдавшие за заседанием Большой четвёрки через стеклянные двери, рассказывали мне, что когда я добивался того, чтобы мой перевод был услышан, то был похож на школьного учителя, пытающегося навести порядок в недисциплинированном классе. После этого мы стали называть конференции Большой четвёрки кодовым названием «класс», особенно во время кризиса 1939 года.
Я сидел рядом с Гитлером, но вынужден был все время говорить, тогда как самые лакомые блюда уносили нетронутыми, и в результате я встал из-за стола голодным. Тогда я ещё не овладел приёмами, позволяющими одновременно есть и работать: когда мой клиент прекращал есть, чтобы дать мне свой текст, я должен был бы есть, а затем переводить, пока он ест. Такая процедура была признана chefs de protocole, начальниками протокола, изобретательным решением для переводчиков на банкетах.
Шмидт был убеждён в том,
что между hommes de bonne volonte, людьми доброй воли, независимо от национальности, могут быть преодолены даже самые большие трудности. Двадцать лет уникального опыта дипломатии самого высокого уровня подтвердили это мнение и добавили к нему убеждение, что настоящими врагами человечества являются фанатики, к какому бы лагерю они ни принадлежали.
Шмидт старается показать, что он относит нацистов к этой категории — особенно Гитлера и Риббентропа. В своих суждениях о людях, на которых он работал так преданно и так долго, он часто высказывает порицание и презрение — и его критиковали за это. Он утверждает, что никогда не симпатизировал нацистам, что просто выполнял свою работу как государственный гражданский служащий и опытный специалист, что он не делал секрета из своих независимых взглядов и что это должным образом отмечалось в его досье.
Он, конечно, проявил большое мужество, сопротивляясь нажиму и не вступая в нацистскую партию до 1943 года, несмотря на своё особое положение.
…буря другого рода разразилась в Канцелярии над моей невинной головой.
Я, с моей «плутократической» шляпой и макинтошем, привлек неблагосклонное внимание Гитлера как единственный штатский среди официальных представителей «Оси», облаченных в мундиры. <…> Мой костюм не причинял мне никаких неудобств, и я давно уже привык к намекам членов партии вроде: «Вы похожи на президента республики» <…> Но теперь мне, наконец, сказали, что мой костюм «невозможен» и с этих пор я должен появляться в форме, когда перевожу для Гитлера в присутствии публики. Гитлер снабдил меня мундиром СС, а Геринг — униформой военно-воздушных сил.
Statist auf diplomatischer Bühne 1923—1945. Erlebnisse des Chefdolmetschers im Auswärtigen Amt mit den Staatsmännern Europas. Von Stresemann und Briand bis Hitler, Chamberlain und Molotow. Athenäum, Bonn 1949. Neuauflage: EVA, München 2005, ISBN 3-434-50591-1.
Schmidt P. Hitler’s Interpreter. London, 1950 (перевод на русск. яз.: Шмидт П. Переводчик Гитлера. \ Пер. с англ. Шестопал Т. В., Смоленск: Русич, 2001. — 400 с. — (Мир в войнах), ISBN 5-8138-0256-8)
Der Statist auf der Galerie 1945-50. Erlebnisse, Kommentare, Vergleiche. Athenäum, Bonn 1951.
