Термин введён в оборот в 1880-х годах Г. Н. Потаниным[2]. Существует несколько версий о происхождении названия, среди которых общее место — двусоставность слова. Часто предполагается связь термина с древними кыргызами[3].
Керексуры сложны для исследования, так как различимы только с высоты (а не с равнины, где они обычно находятся) и зачастую имеют значительный диаметр (до 1 км)[4]. Вокруг насыпи располагается оградка, выложенная в виде круга (диаметром до 20 метров) или квадрата из камней небольших размеров. Иногда внутри круга камнями выложены цепочки в виде радиально расходящихся лучей («дорожек»). Керексуры сопровождаются небольшими каменными кольцами, выкладками, жертвенниками, погребениями культуры плиточных могил, (позднейшими) оленными камнями. Располагаются одиночно или в группе, на характерных участках рельефа (часто на склонах и у подножия сопок).
Установление функции керексуров и их датировка затруднены тем, что костные останки людей в их пределах обнаруживаются крайне редко (возможно, из-за разграбления в древности)[4]. Для радиоуглеродного датирования обычно используются кости погребённых рядом лошадей. На грунте и в неглубоких ямах выявлены захоронения европеоидов[5][6][4].
При раскопках обнаруживаются артефакты разных эпох (начиная с бронзового века). Керексуры датируются более ранним временем, чем захоронения культуры плиточных могил[7], а именно: временем позднего бронзового века и начальным периодом скифской эпохи[1]. На территории Тувы керексуры создавались в период существования монгун-тайгинской культуры, оставившей погребальные насыпи иного (курганного) типа[4].
В середине 1980-х годов археолог Ю. С. Худяков выявил сопряженность оленных камней с керексурами на территории Монголии и Забайкалья. На основании этого предложил их объединить в рамках одной культуры, назвав её «культурой херексуров и оленных камней»[8], однако это предложение не получило всеобщей поддержки[4].
С керексурами связаны мотивы солнца, колеса, колесницы, которые типичны для скифов и прочих индоиранцев[4][9]. Археолог М. Е. Килуновская указывает на соответствие керексуров индоиранской структуре раздёленного на отсеки кольца, наиболее хорошо известной на примере Аркаима[4]. На сопровождающих керексуры оленных камнях часто изображены прото-акинаки и иное скифское вооружение. К. Куксин отрицает связь керексуров с монголами, чьи предки пришли в зону их распространения после того, как степь обезлюдела в результате почти столетней засухи[9].
Радиальная наземная конструкция керексуров могла наследовать кругоплановым городищам синташтинской культуры и предварять конструкцию первого царского кургана скифской эпохи (Аржан-1, X век до н. э.)[10][4].
↑ 12Цыбиктаров А. Д. О датировке херексуров в Южной Бурятии, Северной и Центральной Монголии // Хронология и культурная принадлежность памятников каменного и бронзового веков Южной Сибири. – Барнаул: Изд-во ИИФиФ и АГУ, 1988. – С. 130-132.
↑Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. — СПб.: Типография Киршбаума, 1881. — Т. II. стр. 48-64, 230—237.
Боковенко Н. А. Новые памятники радиальной конструкции эпохи поздней бронзы в Центральной Азии. // // Комплексные общества Центральной Евразии в III—I тысячелетии до н. э. Челябинск, 1999. С. 175—176.
Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В. Синташта. Археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей. Челябинск, 1992.
Епимахов А. В. Погребальные памятники синташтинского времени (архитектурно-планировочное решение) // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы конференции. Часть V, кн. 1. Челябинск, 1995. С. 43 — 47.
Ермолаева А. С. Памятники переходного периода от эпохи бронзы к раннему железу // Археологические памятники в зоне затопления Шульбинской ГЭС. Алма-Ата, 1987. С. 64 — 94.
Зданович Г. Б., Зданович Д. Г. Протогородская цивилизация «Страна городов» Южного Зауралья (опыт моделирующего отношения к древности) // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы конференции. Часть V, кн. 1. Челябинск, 1995. С. 48 — 62.
Комарова М. Н. Своеобразная группа энеолитических памятников на Енисее // Проблемы западносибирской археологии. Эпоха камня и бронзы. Новосибирск, 1983. С. 76 — 90.
Коновалов П. Б. Культура курганов-керексуров Центральной Азии // Проблемы археологии степной Евразии. Тез. конф. Кемерово, 1987. С. 120—124.
Кореняко В. А. О социологической интерпретации памятников бронзового века (погребения дандыбай-бегазинского типа). СА, № 2, 1990. С. 28 — 40.
Мерперт Н. Я. К вопросу о древнейших круглоплановых укрепленных поселениях Евразии // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы конференции. Часть V, кн. 1. Челябинск, 1995. С.116 — 119.
Молодин В. И., Комиссаров С. А. Андроноидный могильник на территории Восточного Туркестана (Синьцзяна) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Том VI. Новосибирск, 2000. С. 342—349.
Савинов Д. Г., Рева Л. И. К вопросу о ритуальных памятниках эпохи бронзы Южной Сибири // Культура древних народов Южной Сибири. Барнаул, 1993.
Хаврин С. В. Памятники андроновской культуры на территории Северного Китая // Северная Евразия от древности до средневековья. Тез. конф. к 90-летию М. П. Грязнова. СПб, 1992. С. 45 — 46.
Хань Кансинь. Исследование человеческих останков из могильника Гумугоу на реке Куньцюэхэ в Синьцзяне // Каогу Сюэбао, № 3, 1986 (на кит. яз.)
Худяков Ю. С. Херексуры и оленные камни // Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск, 1987. С.136 — 162.
Цыбиктаров А. Д. О датировке херексуров в Южной Бурятии, Северной и Центральной Монголии // Хронология и культурная принадлежность археологических памятников каменного и бронзового веков Южной Сибири. Тез. конф. Барнаул, 1988. С. 130—132.
Цыбиктаров А. Д. Херексуры Бурятии, Северной и Центральной Монголии // Культуры и памятники бронзового и раннего железного веков Забайкалья и Монголии. Улан-Удэ, 1995. С. 38 — 47.
Цыбиктаров А. Д. Культура плиточных могил Монголии и Забайкалья. Улан-Удэ, 1998. 287 с.
Цыбиктаров А. Д., Кузнецов Д. В. Открытие курганов монгун-тайгинского типа на юге Бурятии // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Том VI. Новосибирск, 2000. С. 429—434.
Чугунов К. В. Выделение погребальных памятников аржанского этапа в Туве // Вторые исторические чтения памяти М. П. Грязнова. Часть 2. Тез. конф. Омск, 1992. С. 78 — 79.
Bokovenko N.A., Legrand S. Das karasukzeitliche Graberfeld Ancil Con in Chakassien. // Eurasia Antiqua. Band 6. Mainz am Rhein, 2000. S. 209—248.
Čugunov K.V. Der skythenzeitliche Kulturwandel in Tuva. // Eurasia Antiqua. Band 4. Mainz am Rhein, 1998. S.273 — 308.
Han Kangxin. The Study of Ancient Human Skeletons from Xinjiang. China // Sino-Platonic Papers. V.51. 1994.
Jettmar K. Fortified «Ceremonial Centres» of the Indo-Iranians // Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности. М., 1981. С. 220—229.
Mei Jianjun, C.Shell. The existence of Andronovo cultural influence in Xinjiang during the 2nd millennium BC // Antiquity. Vol. 73, № 281, 1999. P. 570—578.
Pulleyblank E. Chanese and Indo-Europeans // Journal of the Royal Asiatic Society. 1966. № 1 — 2. P. 9 — 39.
Shu Takahama, Toshio Hayashi, Д. Эрдэнэбаатар Preliminary Report of the Archaeological Investigations in Ulaan Uushig I (Uushigiin Övör) in Mongolia // Archaeological Bulletin Kanazawa University, vol.28. 2006 [1]
