Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человек с предрассудками – я оскорблён, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал.
Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом всё сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвётся когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал... Это весь Запад пришёл выказать своё отрицание России и преградить ей путь в будущее. России просто-напросто предложили самоубийство, отречение от самой основы своего бытия, торжественного признания, что она не что иное в мире, как дикое и безобразное явление, как зло, требующее исправления.
Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей — кстати, весьма почитаемых. Раньше они говорили нам, и они, действительно, так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т. д., и т. п., что потому именно они так нежно любят Европу, что она, бесспорно, обладает всем тем, чего нет в России. А что мы видим ныне? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, всё более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. И напротив, мы видим, что никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации, которые допускаются в Европе, нисколько не уменьшили пристрастия к ней. Словом, в явлении, которое я имею ввиду, о принципах как таковых не может быть и речи, здесь действуют только инстинкты, и именно в природе этих инстинктов и следовало бы разобраться.
Напрасный труд — нет, их не вразумишь. Чем либеральней, тем они пошлее, Цивилизация — для них фетиш, Но недоступна им её идея. Как перед ней ни гнитесь, господа, Вам не снискать признанья от Европы: В её глазах вы будете всегда Не слуги просвещенья, а холопы.Ф. И. Тютчев (1867)[4]
Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить.
Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!
...Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. Это было, это есть, это будет всегда и неизменно. Этот принцип в природе человека, он в природе самого государства. Когда дом горит, господа, вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери, ломаете окна. Когда человек болен, его организм лечат, отравляя его ядом. Когда на вас нападает убийца, вы его убиваете. Этот порядок признается всеми государствами. Нет законодательства, которое не давало бы права правительству приостанавливать течение закона, когда государственный организм потрясен до корней; которое не давало бы ему полномочия приостанавливать все нормы права. Это, господа, состояние необходимой обороны; оно доводило государство не только до усиленных репрессий, не только до применения репрессий к различным лицам и к различным категориям людей, — оно доводило государство до подчинения всех одной воле, произволу одного человека, оно доводило до диктатуры, которая иногда выводила государство из опасности и приводила до спасения. Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества.
Едва ли есть другая страна в мире, кроме России, где недовольство правительством было бы столь стойким и хроническим. Правительство в России — ответчик за все; даже за то, что делает сама страна внутри себя, в недрах своей духовной и экономической жизни. Пьянство, озорничество, бездельничанье, разврат — царят чуть не на каждом шагу. Виновато правительство: или оно «довело», или «не умеет обуздать» и направить на здоровый путь. Начнет правительство принимать меры, призывать к труду, порядку — новые, вопли: «тирания», «попрание свобод» и т. д.
Никогда никакая Россия — реакционная или демократическая, республиканская или авторитарная — не допустит отторжения Украины. Нелепый, безосновательный и обостряемый извне спор между Русью Московской и Русью Киевской есть наш внутренний спор, никого более не касающийся, который будет разрешён нами самими.
Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была уже в виду. Она уже перетерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления окончились; снарядный голод побеждён; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабжённая русская армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми, Алексеев руководил армией, и Колчак — флотом. Кроме того, никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжёлым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своем фронте; иными словами — держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы.
…В марте Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна. Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен был исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна…
В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал эту работу, кто начертывал план борьбы; порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности, Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?.. Бремя последних решений лежало на нём. На вершине, где события превосходят разумение человека, где все неисповедимо, давать ответы приходилось ему. Стрелкою компаса был он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твёрдо? Уйти или устоять? Вот поля сражений Николая II. Почему не воздать ему за это честь? Самопожертвованный порыв русских армий, спасших Париж в 1914 г.; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 г. непобедимой, более сильной, чем когда-либо; разве во всем этом не было его доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, тот строй, который в нем воплощался, которому он придавал жизненную искру — к этому моменту выиграл войну для России.
…Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых, людях честолюбивых и гордых духом, отважных и властных — недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями.
Ах, эта вечная русская потребность праздника! Как чувственны мы, как жаждем упоения жизнью, — не просто наслаждения, а именно упоения, — как тянет нас к непрестанному хмелю, к запою, как скучны нам будни и планомерный труд! Россия в мои годы жила жизнью необыкновенно широкой и деятельной, число людей работающих, здоровых, крепких в ней все возрастало. Однако разве не исконная мечта о молочных реках, о воле без удержу, о празднике была одной из главнейших причин русской революционности? И что такое вообще русский протестант, бунтовщик, революционер, всегда до нелепости отрешённый от действительности и её презирающий, ни в малейшей мере не хотящий подчиниться рассудку, расчёту, деятельности невидной, неспешной, серой? Как! Служить в канцелярии губернатора, вносить в общественное дело какую-то жалкую лепту! Да ни за что, — «карету мне, карету!»
Замолаживает — это слово употреблялось когда-то на винокурнях, и человек выпивший хотел им сказать, что в него вступает нечто молодое, радостное, что в нём совершается некое сладкое брожение, некое освобождение от рассудка, от будничной связанности и упорядоченности. Мужики так и
говорят про водку: «Как можно! От ней в человеке развязка делается!» Знаменитое «Руси есть веселие пити» вовсе не так просто, как кажется. Не родственно ли с этим «веселием» и юродство, и бродяжничество, и радения, и самосжигания, и всяческие бунты — и даже та изумительная изобразительность, словесная чувственность, которой так славна русская литература?
Конечно, можно попытаться «войти в круг цивилизованных народов», то есть в чужой суперэтнос. Но, к сожалению, ничто не дается даром. Надо осознавать, что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция.
Как-то Краббе прослышал, что за глаза его называют „немчурой“, и страшно обиделся. — Помилуйте! — воскликнул он. — Ну какой же я немец? Отец мой был чистокровный финн, мать — молдаванка, сам же я родился в Тифлисе, в армянской его части, но крещён в православие… Стало быть, я — природный русак!
Сущность философии либерализма — автономности личности от Бога и от всех связей — семейных, национальных религиозных. Где хорошо, там и Отечество. Она доведена до абсурда полнейшим атеизмом и оторванностью от христианской культуры у третьего поколения советско-номенклатурной элиты. Поэтому оно по антинациональности и западничеству сравнимо с самым первым, что сокрушало Россию.
Разве на наших глазах не была продемонстрирована бессмысленность попыток угодить Западу, чтобы тот бедняжечка не пугался тоталитарного геополитического монстра и мог распространять свою цивилизацию и демократию наибыстрейшим способом — бомбами? Был начат передел мира. Пока мы упивались инфантильным сахаровско-горбачёвским новым мышлением весь алчный мир воспользовался испытанным старым и прибрал к рукам всё.
Пока общественное сознание России не освободится от обеих версий западнического исторического мышления, от универсалистских проектов за счёт России и русского присутствия в мире, Запад будет всё так же триумфально пожинать плоды нашего национального упадка и государственного безволия.
Слишком часто в национальной истории вместо оппозиции власти мы сталкиваемся с оппозицией самой России… И мы знаем, чем это заканчивалось — сносом государства как такового.
Коль преступить закон, то ради царства. А в остальном его ты должен чтить.Еврипид. «Финикиянки» (410 до н. э.)
И всё-таки я полагаю, что натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить её и пинать — таким она поддаётся скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, — подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью её укрощают.
Похитил я приветливость у неба, Облёкся я смирением таким, Что стали все сердца ко мне стремиться. Меня встречали дружным криком даже В присутствии законного монарха. Так я достиг, что образ мой всегда Был свеж и нов. Присутствием своим Я вызывал восторг, как риза папы… А король беспечный Порхал везде и всюду, окружённый Гуляками, пустыми шутниками, Что, словно хворост, — вспыхнут и сгорят… И, завсегдатай многолюдных улиц, Заискивал пред мнением толпы. Народ, питая взор им ежедневно, Объелся, словно мёдом, королём…У. Шекспир. «Генрих IV, часть 1» (1598)[15]
Одна лишь сила упрочивает независимость. Только в случае готовности к борьбе можно внушить уважение к себе и найти союзников вместо покровителей.
Могли ли быть приняты обдуманные и осторожные мероприятия в таком собрании невежественных и в силу своей бедности неответственных граждан? Все эти афиняне, которые в отдельности в повседневной жизни были так умны, рассудительны, собравшись на Пниксе, казались ротозеями, которым можно было представить дело в каком угодно освещении. Они выслушивали оратора среди шума и криков, среди аплодисментов и свистков, занимаясь в то же время едой и питьём, так что стражники, выполнявшие роль полиции в этом собрании, должны были иногда выводить оттуда наиболее беспокойных членов; они слушали оратора и готовы были последовать за тем, кто ловко сумеет затронуть их слабые места. Важные государственные дела интересовали их меньше, чем вопросы относительно тех или иных личностей. Если же они и занимались государственными вопросами, то только под влиянием самообмана разгорячённого воображения или инстинктивных побуждений. Понижение цены на рыбу, которой они питались, затрагивало их гораздо больше, чем заключение мира со Спартой.
Люди, на сторону которых они становились, должны были заботиться только об их удовольствиях или их потребностях. Народ слушал их до тех пор, пока они угождали его страстям, и покидал их, как только находил других, которые умели лучше угождать ему. Толпа эта предпочла бы шарлатана, пообещавшего ей пару хороших сандалий и тёплую тунику на зиму, человеку, который завоевал какой-нибудь город. Она неумолима в своей мести и слепа в доверии. Сегодняшний её идол завтра может сделаться её жертвой. Напрасно вчерашний любимец пытался бы рабской угодливостью сохранить доброе расположение народа, напрасно бросаться бы он к его ногам и предлагал бы ему вытереть о свою голову его грязные пальцы. Вчерашний любимец уже утомил народ, который с удовольствием сменяет его на нового.
Естественный эгоизм толпы увеличивается благодаря лести её сановников. Привыкнув смотреть на себя как на самовластного господина, народ заботится только о себе. Он одобряет лихоимство, из который может извлечь себе пользу, покровительствует грабежам, в которых принимает участие, и превращает закон в соучастника своих преступлений.
Лёгкость воображения греков ведет к тому, что народ желает постоянно то, чего у него нет. Сегодня — Пилос, завтра — Сицилию, послезавтра — Карфаген. Вследствие своего невежества он верит, что все это возможно; невежество побуждает его с лёгким сердцем ниспровергать установленный порядок. Он не мог себе представить, что понятие «управлять» означает что-либо другое, кроме беспрерывного принятия и отмены закона, и сегодня он отвергает мероприятия, которые спешил принять вчера. Он играл законодательными постановлениями, как дети играют в мяч. Законы афинян в этот период похожи на паутину, сметаемую одним взмахом щетки, но снова появляющуюся за одну ночь. Если бы вы покинули Афины на три месяца, то по возвращении не узнали бы их. [...]
Вкусив удовольствия быть верховным повелителем и путём голосования распоряжаться общественными должностями и управлением, народ не хотел уже отказываться от этого. Он тем сильнее держится за свою власть, чем труднее она ему достаётся и чем менее сам он становится достоин её. Он делается ревнивым, подозрительным, враждебно относится ко всему, что выходит из среднего уровня. Из боязни тирании он сам становится тираном.
Мне ведомо, что близок день Суда, И на суде нас уличат во многом, Но Божий Суд не есть ли встреча с Богом? Где будет Суд – я поспешу туда!Григор Нарекаци (1002)[18]
Кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, или с природы безумный. Зрячий Творца по творениям познать должен.
Каждый серьёзно занимающийся наукой приходит к убеждению, что в законах Вселенной проявляется духовное начало, несоизмеримо превосходящее духовные возможности человека. Перед лицом этого духа мы со своими скромными силами должны чувствовать смирение. Таким образом, занятия наукой приводят к появлению особого религиозного чувства, которое на самом деле существенно отличается от более наивной религиозности других людей.
Богатству иных людей не стоит завидовать: они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману, — они пожертвовали ради него покоем, здоровьем, честью, совестью. Это слишком дорого — сделка принесла бы нам лишь убыток.
Государство противится греховному хаосу, мешает окончательному распадению греховного мира, подчиняя его закону. Вл. Соловьёв хорошо сказал, что государство существует не для того, чтобы превратить земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад. Грешное человечество не может жить вне государства, вне онтологических основ власти. Оно должно быть подчинено закону, должно исполнить закон. Отмена закона государства для человечества, пораженного грехом, есть возвращение к звериному состоянию. Государство есть соединяющая, упорядочивающая и организующая онтологическая сила, преломленная во тьме и грехе. Принуждающая и насилующая природа государства сама по себе не есть зло, но она связана со злом, есть последствие зла и реакция на зло.
Жить — значит вечно быть осуждённым на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки. Даже отдаваясь безнадёжно на волю случая, мы принимаем решение — не решать.
Оказывается, иногда люди предпочитают доблестную гибель добровольному самоуродованию ради сохранения жизни, которая в этом случае теряет для них всякую привлекательность.
Никогда, никогда ни о чём не жалейте — Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте, Но ещё гениальнее слушали вы.А. Д. Деменьев (1977)[29]
…Решающая установка в воспитании дворянского ребёнка состояла в том, что его ориентировали не на успех, а на идеал. Быть храбрым, честным, образованным ему следовало не для того, чтобы достичь чего бы то ни было (славы, богатства, чина), а потому что он дворянин, что ему много дано, потому что он должен быть именно таким.
«Если бы все 6 миллиардов человек на Земле:
а) понимали то, что понял я,
б) были бы такие же хорошие, как я,
в) делали бы то, что я им скажу,
— то в мире не нужны были бы никакие правительства и царило бы полное счастье,» — думают примерно 6 миллиардов человек…
Не знать, что случилось до твоего рождения — значит всегда оставаться ребёнком. В самом деле, что такое жизнь человека, если память о древних событиях не связывает её с жизнью наших предков?
Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счёте является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу.
В наше время школьное образование приучило читателя к двум предвзятым мнениям: вере в свидетельства и убеждению в реальности чисел натурального ряда. Оба мнения не то чтобы неверны, но не точны.
Достоверность исторических источников ныне ограничена исторической критикой, принцип коей — сомнение. Натуральные числа — абстракция, ибо в природе существуют не числа, а феномены. Натуральные числа удобно применять в бухгалтерии, а не в природоведении и истории, где нет ничего принципиально равного и тождественного. Математический аппарат применяется в физике давно, но нельзя «думать, что все явления, доступные научному объяснению, подведутся под математические формулы... об эти явления, как волны об скалу, разобьются математические оболочки — идеальное создание нашего разума»[34]. А Альберт Эйнштейн сказал ещё более категорично: «Если теоремы математики прилагаются к отражению реального мира, то они неточны; они точны до тех пор, пока не ссылаются на действительность»[35]. Но преклонение перед математикой в начале XX в. превратилось в своеобразный культ, отвлёкший много сил у естественников и гуманитариев.
…Таков устав: В ком больше силы, тот и прав. Никто не спросит: «Чьё богатство? Где взято и какой ценой?» Война, торговля и пиратство — Три вида сущности одной.
Оригинальный текст (нем.)
…Man hat Gewalt, so hat man Recht. Man fragt ums Was, und nicht ums Wie. Ich müßte keine Schiffahrt kennen: Krieg, Handel und Piraterie, Dreieinig sind sie, nicht zu trennen.
Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.
Экономикой называется псевдонаука, рассматривающая иллюзорные отношения субъектов первого и второго рода в связи с галлюцинаторным процессом их воображаемого обогащения.
↑Зарубина А.740. П. Я. Чаадаеву. А. С. Пушкин. Cобрание сочинений в десяти томах. Т. 10. Письма 1831—1837. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1962 (неопр.). Российская виртуальная библиотека. — Перевод с французского.
↑Кожинов В. В. Пророк в своём отечестве. Фёдор Тютчев. — М.: Эксмо, 2002. — 512 с. — (История России. Современный взгляд). — 5100 экз. — ISBN 5-699-00807-1.
↑Winston S. Churchill.Part I // Мировой кризис = The World Crisis. — London: Thornton Butterworth Ltd., 1927. — 292 p. — 14 598 экз.
↑ 12Бунин И. А.Жизнь Арсеньева // Собрание сочинений в четырех томах. — М.: Правда, 1988. — Т. 3.
↑Гумилёв Л. Н.От Руси до России / Сост. и общ. ред. А. И. Куркчи. — М.: Институт ДИ-ДИК, 1997. — С. 313. — 560 с. — (Сер. альманахов «Сочинения Л. Н. Гумилёва»). — 12 000 экз. — ISBN 5-87583-008-5.
↑Чистяков В. Н.Стальная независимость (П. М. Обухов) // Под самым прекрасным флагом. Сборник исторических миниатюр и повестей. — М.: Русская панорама, 2015. — 464 с. — (Страницы российской истории). — 2000 экз. — ISBN 978-5-93165-379-2.
↑ 123Цитаты (неопр.). Информационно-политический портал Нарочницкая.Ру. — Официальная страница политика и общественного деятеля Наталии Алексеевны Нарочницкой. Дата обращения: 3 февраля 2020.
↑Сабатини, Рафаэль. Морской ястреб. Скарамуш (рус.) / Пер. Н. Н. Тихонова (книга I и комментарии), Е. З. Фрадкина (книги II и III). — М.: Художественная литература, 1991. — 685 с. — 1 000 000 экз. — ISBN 5-280-02388-4.
↑Бердяев Н. А.Философия неравенства. — М.: Институт русской цивилизации, 2012. — С. 79. — (Русская цивилизация).
↑Ортега-и-Гассет, Хосе.Восстание масс. Деryманизация искусства. Бесхребетная Испания: [сб.: пер. с исп.]. — М.: АСТ: АСТ Москва, 2008. — С. 47. — 509, [3] с. — (Philosophy). — ISBN 978-5-17-055340-2.
↑Гумилёв Л. Н.Этногенез и биосфера Земли / Сост. и общ. ред. А. И. Куркчи. — М.: Институт ДИ-ДИК, 1997. — С. 297—298. — 640 с. — (Сер. альманахов «Сочинения Л. Н. Гумилёва»). — 12 000 экз. — ISBN 5-87583-007-7.
↑Стихи. Ни о чём не жалейте вдогонку (неопр.). Андрей Дементьев. Всё начинается с любви. Дата обращения: 13 июня 2021. Архивировано 11 августа 2020 года.