Участник:Роман Курносенко/Песочница

Лоизиду против Турции

Лоизиду против Турции (англ. Loizidou v. Turkey) — судебный процесс, проходивший в Европейском Суде по правам человека (ЕСПЧ) по иску гражданки Республики Кипр Титины Лоизиду к Турции о защите её имущественных прав в отношении принадлежащих ей объектов недвижимости на территории, оккупированной в 1974 году турецкими войсками и в период рассмотрения дела подконтрольной правительству Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК). Решение по данному делу имело прецедентное значение для судебных дел, касающихся защиты имущественных прав беженцев в отношении их собственности, оставшейся в местах их бывшего проживания. Кроме того, данным решением ЕСПЧ возложил ответственность на государство за нарушение прав человека на территории, которая находится за пределами его национальной территории, однако в результате боевых действий фактически находится под его контролем, что стало логическим продолжением позиции, выраженной в 1978 года по делу «Кипр против Турции»[1].

Постановлениями ЕСПЧ от 18 декабря 1996 года и от 28 июля 1998 года истица Титина Лоизиду была признана законной владелицей собственности, расположенной на территории ТРСК, а Турция была признана виновной в нарушении статьи 1 Протокола № 1 к Европейской конвенции 1950 года за фактическое изъятие собственности истицы и намерение экспроприировать эту собственность без справедливой компенсации. В указанных решениях ЕСПЧ Турция была определена как оккупирующая держава, ответственная за деятельность северокипрских властей на оккупированной территории Кипра. Органы власти ТРСК были определены судом как «подчиненная Турции местная администрация»[3]. Таким образом, ЕСПЧ впервые установил ответственность иностранного государства за нарушение прав человека на территории непризнанного государства[4].

Постановлением от 28 июля 1998 года Европейский Суд по правам человека обязал Турцию выплатить Титине Лоизиду компенсацию за изъятое имущество, однако правительство Турции отказалось исполнить это судебное решение. Комитет министров Совета Европы в нескольких своих постановлениях выразил сожаление по поводу игнорирования Турцией судебных решений ЕСПЧ, а также напомнил правительству Турции о присоединении Турции к Европейской конвенции 1950 года и обязательной подсудности Европейскому Суду по правам человека. В конце концов, в декабре 2003 года рассчитывавшая на вступление в Европейский союз Турция выплатила истице Лоизиду компенсацию стоимости потерянного имущества в размере 641 тысячи кипрских фунтов, что приблизительно соответствовало 1,5 млн долларов США.

Обстоятельства дела

Политическая карта современного Кипра: Турецкая Республика Северного Кипра (светло-бордовый) и Республика Кипр (светло-розовый), а также британские военные базы Акротири и Декелия (зелёный) и буферная зона безопасности (голубой).

Гражданка Кипра Титина Лоизиду выросла в Кирении, где владела на праве собственности десятью земельными участками, причём на одном из них до турецкой оккупации была начата работа по строительству квартир, одна из которых предназначалась для ее семьи (в результате турецкой оккупации строительство дома было прекращено). В 1972 году она вышла замуж и переехала со своим мужем в Никосию. Начиная с 1974 года она была лишена возможности доступа к указанной выше собственности, оказавшейся на территории самопровозглашённой Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК). По утверждению истицы, Вооружённые силы Турции с 1974 года препятствовали её возвращению в Кирению, в результате чего она лишена возможности пользоваться «правом на уважение своего имущества».

19 марта 1989 года Титина Лоизиду приняла участие в демонстрации, организованной греко-кипрским общественным движением «Женщины идут домой» (Women Walk Home)) на оккупированной территории северного Кипра. Демонстранты требовали соблюдения права греко-киприотских беженцев на возвращение в свои дома. Титина Лоизиду и ещё приблизительно 2000 пересекли женщин буферную зону мимо контрольно-пропускного пункта миротворческих сил ООН в районе деревень Лимбия и Акинчилар. Затем около 50 женщин, включая Титину Лоизиду, попытались пересечь линию турецких Вооруженных Сил в районе Ахны (Akhna), однако демонстранты были остановлены турецкими солдатами у церкви Святого Креста на оккупированной турками территории. Лоизиду была задержана сотрудниками полиции ТРСК и на санитарном транспорте доставлена в Никосию, где была освобождена около полуночи после более чем 10-ти часов задержания и переправлена представителями ООН на территорию греческой общины.

22 июля 1989 года Т. Лоизиду обратилась с жалобой (N 15318/89) в Европейскую комиссию по правам человека, утверждая, что ее арест и содержание под стражей были произведены в нарушение статей 3, 5 (пункт 1) и 8 Европейской конвенции 1950 года. Кроме того, Т. Лоизиду утверждала, что лишение её возможности доступа к её имуществу в Кирении по причине продолжавшегося контролирования этой территории Вооруженными Силами Турции, которые несколько раз не допускали её к своей собственности, представляет собой длящееся нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции 1950 года и статьи 8 этой же Конвенции в части права на уважение жилища.

8 июля 1993 года Европейская комиссия по правам человека выразила мнение об отсутствии в действиях властей ТРСК нарушения статей 3 (единогласно), 5 (п. 1) (девятью голосами против четырех) и 8 Европейской конвенции (одиннадцатью голосами против двух в отношении неприкосновенности частной жизни заявительницы и девятью голосами против четырех в отношении права на уважение жилища), а равно нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции (восемью голосами против пяти). Европейская комиссия также выразила мнение, что гражданка Лоизиду была лишена права свободного доступа к своему имуществу по причине постоянного присутствия в северной части Кипра Вооруженных Сил Турции, установивших абсолютный контроль в приграничной зоне. На этом основании невозможность свободного доступа Т. Лоизиду к своей собственности может быть вменен в вину властям Турции.

9 ноября 1993 года власти Республики Кипр передали данное дело в Европейский суд по правам человека с целью получение решения относительно того, свидетельствуют ли приведенные в деле факты о нарушении Турцией положений статьи 1 Протокола N 1 и статьи 8 Европейской конвенции 1950 года.

Рассмотрение предварительных возражений Турции

27 мая 1994 года по инициативе Председателя Европейского суда Рольфа Риссдала дело Лоизиду против Турции (№ 40/1993/435/514) было передано на рассмотрение Большой палаты Суда. Слушания по делу состоялись во Дворце прав человека в Страсбурге 22 июня 1994 года. Предметом судебного рассмотрения стали предварительные возражения Турции, касавшиеся юрисдикции Европейского суда по правам человека относительно данного дела.

Уполномоченный Турции при Европейском суде по правам человека Б. Чаглар Турции заявил, что основной «целью жалобы являлась политическая пропаганда» и подана она для «стимулирования дискуссии в Европейском суде по поводу статуса «Турецкой Республики Северный Кипр»». Следовательно, власти Республики Кипр допустили злоупотребление правом на обращение с жалобой в Европейский суд. Данное возражение было отклонено судом.

Далее представитель Турции утверждал, что по сути данное дело касается деяний, совершённых властями «Турецкой Республики Северный Кипр», а вовсе не властями Турции. Поскольку Турция была в тот момент единственным государством-участником Европейской конвенции 1950 года, признавшим «Турецкую Республику Северный Кипр», и поддерживала с её правительством дружественные отношения, участие Турции в данном деле должно было быть ограничено ролью amicus curiae, т. к. непризнанная европейскими странами «Турецкая Республика Северный Кипр» сама не может быть стороной в данном разбирательстве. Данное утверждение также не было воспринято Европейским судом и Турция была признана государством-ответчиком по данному делу.

В ходе судебного разбирательства Турция заявила два предварительных возражения ratione loci («по обстоятельствам места») и одно ratione temporis («по обстоятельствам времени»):

  1. У Европейского суда отсутствует компетенция по рассмотрению данного дела по существу поскольку оспариваемые вопросы подпадают под юрисдикцию «Турецкой Республики Северный Кипр», а не юрисдикцию Турции, т. к. «Турция не несет ответственность за осуществление публичной власти в «Турецкой Республике Северный Кипр»»;
  2. У Европейского суда отсутствует компетенция по рассмотрению данного дела, поскольку в соответствии с Декларациями Турции в отношении статей 25 и 46 Европейской конвенции 1950 года Турция не признала компетенцию ни Европейской комиссии, ни Европейского суда рассматривать дела в отношении событий, имевших место за пределами континентальной территории Турции;
  3. Турция признала юрисдикцию Европейского суда только относительно событий, имевших место после 22 января 1990 года, а лишение собственности истицы Лоизиду имело место в соответствии со статьёй 159 Конституции ТРСК 1985 года, установившей экспроприацию собственности, и является разовым актом, а не длящимся нарушением. Поэтому Европейский суд не обладает компетенцией ratione temporis для рассмотрения данного дела.

В своём постановлении 23 марта 1995 года Европейский суд относительно предварительных возражений Турции вынес следующее решение:

  1. Отклонить возражение относительно злоупотребления правом на обращение в Европейский суд (единогласно);
  2. Указанные истицей факты относятся к юрисдикции Турции по смыслу статьи 1 Европейской конвенции 1950 года (16 голосов против 2). При этом суд исходил из того, что в соответствии с положениями статьи 1 Конвенции понятие «юрисдикция» не ограничивается национальной территорией, а ответственность Договаривающейся Стороны Конвенции может возникнуть в результате военных действий при обеспечении эффективного контроля за пространством, находящимся за пределами ее национальной территории. По мнению суда, «в этой области обязательство по защите прав и свобод, закрепленных в Конвенции, устанавливается наличием факта этого контроля, осуществляемого напрямую через вооруженные силы или подчиненную местную администрацию».
  3. Признать территориальные ограничения, включенные в декларации Турции в отношении статей 25 и 46 Конвенции, юридически недействительными, поскольку Конвенция не допускает возможности подобных ограничивающих пределы компетенции оговорок (16 голосов против 2).
  4. Присоединить рассмотрение возражения ratione temporis («по обстоятельствам времени») к рассмотрению дела по существу (единогласно). Европейский суд признал, что в соответствии со статьей 46 Конвенции его юрисдикция в данном деле распространяется только на факты нарушения прав собственности истицы, продолжавшиеся после 22 января 1990 года, т. е. имевшие длящийся характер. Европейский суд счел, что в настоящем состоянии дела данное возражение разрешить невозможно.

К данному Постановлению Европейского суда были приложены совместное особое мнение судей Фейяза Гёльджюклю (судья от Турции) и Л.-Э. Петтити, а также два отдельных особых мнения этих судей.

Рассмотрение дела по существу

Предметом следующего судебного процесса стало рассмотрение жалоба истицы Лоизиду на нарушение Турцией её прав, предусмотренных статьей 1 Протокола N 1 Европейской конвенции (право на беспрепятственное пользование своим имуществом) и пунктом 1 статьи 8 Конвенции (право на неприкосновенность жилища) по существу.

В результате судебного разбирательства, 18 декабря 1996 года было вынесено постановление Европейского суда по правам человека, в котором содержалось судебное решение по пяти вопросам, поставленным перед судом при рассмотрении дела по существу.

Первое, что рассмотрел суд, это вопрос о предварительном возражении ratione temporis («по обстоятельствам времени»). По мнению суда, поскольку мировое сообщество не признаёт Турецкую Республику Северного Кипра государством в смысле международного права, суд не может рассматривать в качестве имеющего юридическую силу для целей Европейской конвенции 1950 года Конституцию ТРСК 1985 года, на статью 159 которой ссылается Правительство Турции, утверждая о начале «необратимой экспроприации» в 1985 году (пункт 44 Постановления[5]). Исходя из этого, по мнению суда, истица не может считаться утратившей право собственности в соответствии со статьёй 159 Конституции ТРСК и должна рассматриваться в качестве законного собственника земельных участков. На основании изложенного суд отклонил предварительное возражение ratione temporis (11 голосами против 6).

После этого суд рассмотрел вопрос об ответственности Турции за лишение истицы возможности доступа к её имуществу. Не смотря на утверждение правительства Турции, что оно не осуществляет необходимую юрисдикцию на территории Северного Кипра и не может нести ответственность за действия властей ТРСК, являющейся «демократическим и конституционным государством», которое «не зависит в политическом отношении от любой другой суверенной страны, в том числе и от Турции» (пункт 51 Постановления[6]), суд пришёл к выводам

  1. Постановил одиннадцатью голосами против шести, что ответственность за отказ предоставить заявительнице доступ к ее собственности и за последующую утрату заявительницей контроля над этой собственностью ложится на Турцию;
  2. Постановил одиннадцатью голосами против шести, что имеет место нарушение статьи 1 Протокола N 1;
  3. Постановил единогласно, что отсутствует нарушение статьи 8 Конвенции;
  4. Постановил единогласно, что вопрос о применимости статьи 50 Конвенции не готов для решения и соответственно: a) отложил этот вопрос;b) пригласил Правительство Турции и заявительницу представить в течение последующих шести месяцев свои письменные замечания по данному вопросу и, в частности, уведомить Суд о любом соглашении, которого они могли бы достичь;c) отложил дальнейшую процедуру и делегировал Председателю Палаты полномочия определить ее, если потребуется.


  • 52. В отношении вопроса о том, на кого ложится ответственность, Суд напоминает, что в Решении по делу Лоизиду против Турции им было подчеркнуто, что согласно существующей судебной практике «юрисдикция» в соответствии со статьей 1 Конвенции не ограничивается национальными территориями государств — участников Конвенции. Ответственность государства — участника распространяется в равной степени и на те случаи, когда любое действие или бездействие его властей приводит к определенным последствиями за пределами его территории. Применительно к настоящему делу Суд считает, что в свете принципов международного права об ответственности государства особенно важно, что вопрос о ней может возникнуть и тогда, когда в результате военных действий, законных или незаконных, государство получило возможность осуществлять эффективный контроль над территорией, находящейся за пределами его национальных границ. Обязательства обеспечить на такой территории права и свободы, гарантируемые Конвенцией, вытекают из факта контроля над ней со стороны государства — члена Конвенции, независимо от того, осуществляется ли он вооруженными силами данной страны или эта территория контролируется подчиненной ему местной администрацией.
  • 54. При решении вопроса, на кого ложится ответственность, для Суда важно то, что турецкое Правительство признало, что заявительница лишилась контроля над собственностью в результате оккупации северной части Кипра турецкими войсками и создания на этой территории Турецкой Республики Северного Кипра. Кроме того, турецкое Правительство не оспаривает и тот факт, что турецкие силы неоднократно чинили препятствия заявительнице в отношении ее доступа к собственности.
  • 56. Совершенно очевидно, учитывая значительное количество турецких войск, находящихся в северной части Кипра, что турецкая армия полностью контролирует эту часть острова, что влечет за собой в обстоятельствах данного дела ответственность Турции за политику и действия властей ТРСК (см. п. 52 выше). Лица, которые на себе испытывали и испытывают результаты указанной политики и деятельности властей ТРСК, фактически оказываются под «юрисдикцией» Турции в смысле статьи 1 Конвенции. Таким образом, обязательства Турции по обеспечению гарантируемых Конвенцией прав и свобод распространяются и на северную часть Кипра. Этот вывод освобождает Суд от необходимости высказываться по приведенным выше аргументам сторон относительно законности или незаконности в свете норм международного права военной интервенции Турции на Кипре в 1974 г. Как уже отмечалось, установление ответственности государства по Конвенции не требует подобного анализа (см. п. 52 выше). В этой связи достаточно напомнить, что мировое сообщество рассматривает Правительство Республики Кипр в качестве единственного законного Правительства на острове и неоднократно отказывалось признать легитимность ТРСК как государства в смысле международного права (см. п. 44 выше).
  • 57. Как следует из приведенных выше соображений, длительное лишение заявительницы права доступа к ее собственности, находящейся в северной части Кипра, полная утрата ею контроля над своей собственностью подпадают под «юрисдикцию» Турции согласно статье 1 Конвенции. Таким образом, за подобную ситуацию ответственна Турция.
  • B. Вмешательство в право собственности
  • 58. Заявительница и Правительство Кипра подчеркивают, что в противоположность толкованию Комиссии их жалоба не ограничивается лишением права доступа к собственности, а охватывает сложившуюся ситуацию в более широком контексте. Вопрос состоит в том, что г-жа Лоизиду из-за длящейся невозможности осуществить право доступа к собственности фактически утратила над ней всякий контроль, равно как и возможность использовать, продавать, завещать, закладывать, улучшать свою землю и просто радоваться жизни на ней. Подобная ситуация в соответствии с практикой Суда может рассматриваться как экспроприация собственности de facto. Заявительница и Правительство Кипра считают, что формальной экспроприации собственности не было, но имели место попытки фактической экспроприации, и соответствующие законодательные акты ТРСК несовместимы с международным правом.
  • 60. В этой связи Суд отмечает, что из Решения Комиссии о приемлемости заявления г-жи Лоизиду ясно, что ее жалоба по статье 1 Протокола N 1 не ограничивается вопросом физического доступа к собственности. Суть жалобы, как это следует из ее жалобы в Комиссию, состоит в том, что Турция, отказываясь предоставить г-же Лоизиду доступ к собственности, «постоянно, на протяжении последних шестнадцати лет, нарушает право заявительницы как собственника и, в частности, ее право на беспрепятственное пользование своим имуществом, что является нарушением статьи 1 Протокола N 1» (см. доклад Комиссии от 8 июля 1993 г., с. 21, и Решение о приемлемости дела Крисостомос, Папакрисостому и Лоизиду против Турции. D.R. 68, с. 228).
  • 61. С учетом изложенного Суд не может согласиться с тем, что жалоба заявительницы касается только нарушения ее права на свободу передвижения. Таким образом, статья 1 Протокола N 1 к данному делу применима.
  • 63. Поскольку заявительнице начиная с 1974 г. было отказано в праве доступа к собственности, она фактически полностью утратила над ней контроль, равно как и возможность пользоваться ею. Этот длящийся отказ должен рассматриваться как вмешательство в права, предусмотренные статьей 1 Протокола N 1. Подобное вмешательство с учетом исключительных обстоятельств настоящего дела, на которые ссылаются г-жа Лоизиду и Правительство Кипра (см. п. 49 — 50 выше), не может рассматриваться как лишение собственности или контроля за ее использованием в рамках первого и второго пунктов статьи 1 Протокола N 1. Однако оно, вне всякого сомнения, подпадает под действие нормы, содержащейся в первом предложении этой статьи, а именно является нарушением права на беспрепятственное пользование своим имуществом. В этой связи Суд считает, что фактическая невозможность осуществления этого права является таким же нарушением Конвенции, как и препятствие юридического характера (см. mutatis mutandis Решение по делу Эйри против Ирландии от 9 октября 1979 г. Серия A, т. 32, с. 14, п. 25).
  • 64. Кроме ссылки на доктрину необходимости для оправдания действий ТРСК, а также на то, что вопрос о правах собственности является предметом переговоров между греческой и турецкой общинами Кипра, турецкое Правительство не привело иных аргументов, оправдывающих вменяемое Турции в вину нарушение прав заявительницы на ее собственность. Не было объяснено, каким образом необходимость расселения турков — киприотов, перемещенных из южных районов страны в 1974 г. на Кипр, может служить оправданием полного отрицания прав заявительницы на ее собственность, которое приняло форму категорического и длящегося отказа в доступе к собственности с целью последующей ее экспроприации без предоставления компенсации. Тот факт, что вопрос о праве собственности является предметом переговоров между двумя кипрскими общинами, также не может служить оправданием сложившейся ситуации в свете норм Конвенции. В данных обстоятельствах Суд считает, что в настоящем деле имело место и продолжает существовать нарушение статьи 1 Протокола N 1.III. О предполагаемом нарушении статьи 8 Конвенции

65. Г-жа Лоизиду утверждает также, что имело место недопустимое вмешательство властей в ее право на уважение жилища в нарушение статьи 8 п. 1 Конвенции, которая inter alia гласит: "Каждый человек имеет право на уважение его… жилища…"В этой связи г-жа Лоизиду подчеркнула, что она выросла в Кирении, где в течение нескольких поколений жила ее семья. Отец и дед заявительницы были уважаемыми в округе лечащими врачами. В 1972 г. г-жа Лоизиду вышла замуж и переехала на постоянное жительство в Никосию. Тем не менее она хотела жить в одной из квартир дома, строительство которого началось в Кирении в 1974 г. Последующие события помешали ей вернуться в родной город.

  • 66. Суд отмечает, что у заявительницы не было жилища на участке, о котором идет речь в настоящем деле. По мнению Суда, вряд ли можно отнести понятие «жилище» в смысле статьи 8 к земельному участку, на котором планировалось построить дом для последующего проживания в нем заявительницы. В равной степени это понятие нельзя использовать применительно к территории страны, где человек вырос и где когда-то жила его семья, однако сам он уже не живет. Таким образом, Суд не находит нарушения прав заявительницы по статье 8 Конвенции.
  • 67. Статья 50 Конвенции гласит: «Если Суд установит, что решение или мера, принятые судебными или иными властями Высокой Договаривающейся Стороны, полностью или частично противоречат обязательствам, вытекающим из настоящей Конвенции, а также если внутреннее право упомянутой Стороны допускает лишь частичное возмещение последствий такого решения или такой меры, то решением Суда, если в этом есть необходимость, предусматривается справедливое возмещение потерпевшей стороне».
  • 68. Заявительница изложила в памятной записке следующие требования о возмещении ущерба: a) 531900 кипрских фунтов в возмещение материального ущерба, выразившегося в потере доходов от земли начиная с января 1987 г.;b) компенсация морального ущерба — на сумму, эквивалентную указанной выше сумме материального ущерба;c) предоставление возможности осуществлять в будущем свое право согласно статье 1 Протокола N 1;d) судебные издержки и расходы без конкретного указания их суммы. В своем меморандуме турецкое Правительство не высказалось по указанным вопросам. Не обсуждались эти вопросы и сторонами в Суде во время рассмотрения дела по существу.
  • 69. В сложившихся исключительных обстоятельствах настоящего дела Суд полагает, что вопрос применения статьи 50 еще не готов для вынесения по нему решения. Поэтому этот вопрос необходимо отложить. Дальнейшая процедура его решения должна быть установлена с учетом возможности достижения соглашения между Правительством Турции и заявительницей.


В соответствии со статьей 51 п. 2 Конвенции и статьей 53 п. 2 Регламента Суда A к настоящему Решению прилагаются отдельные мнения судей.

СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ВИЛЬДХАБЕРА,К КОТОРОМУ ПРИСОЕДИНИЛСЯ СУДЬЯ РИССДАЛ

Суд специально не ответил на заявление Турции о том, что ТРСК была создана турками — киприотами, которые таким образом осуществили свое право на самоопределение (см. п. 35 Решения). Действительно, подобное заявление было обречено на провал. До недавнего времени в международной практике право на самоопределение в практическом плане было идентично праву на деколонизацию и фактически сводилось только к нему. В последние годы возник консенсус в понимании того факта, что народ может также стремиться к самоопределению, если права человека систематически и грубо нарушаются, если он полностью лишен представительства или представлен явно недостаточно в органах власти, с помощью антидемократических и дискриминационных методов. Если это описание правильно, то право на самоопределение — это тот самый инструмент, способный служить восстановлению элементарных норм в области прав человека и демократии. В данном случае Суд имеет дело с заявительницей, которая констатирует нарушения определенных положений Конвенции, а также с ответчиком, Правительством Турции, которое заявляет о праве ТРСК на самоопределение для того, чтобы снять с себя ответственность за эти нарушения. Суд сталкивается также с необходимостью считаться с мнением мирового сообщества, которое отказывается признать ТРСК, претендующую на право самоопределения. Когда в 1983 г. мировое сообщество отказалось признать ТРСК в качестве нового государства — субъекта международного права (см. п. 42), оно безоговорочно отвергло притязания ТРСК на самоопределение путем отделения от Республики Кипр. В то время не существовала столь тесная связь между правом на самоопределение и необходимостью соблюдения международных правовых норм в области защиты прав человека и демократии, как это имеет место в настоящее время. ТРСК была создана на Кипре меньшинством населения, турками — киприотами, которые в настоящее время составляют большинство в северной части Кипра. Эта часть населения требует предоставления ей права на самоопределение. Однако, согласно Конституции 1985 г. Турецкой Республики Северного Кипра, сама она отказывается предоставить грекам — киприотам, проживающим на ее территории, право на самоопределение. Это положение позволяет сделать вывод о том, что в том случае, когда право на самоопределение не укрепляет и не восстанавливает права человека и демократические принципы для всех граждан и общественных структур, что имеет место в данном случае, нельзя не считаться с политикой непризнания ТРСК, проводимой мировым сообществом.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Фейяза Гёльджюклю

Я не согласен с большинством членов Суда по всем вопросам и в первую очередь по вопросу отклонения предварительного возражения ratione temporis Правительства Турции. Необходимость настоящего особого мнения объясняется прежде всего тем, что в данном деле имеются правовые и политические трудности, которые выходят за рамки концептуальных построений, созданных Конвенцией и всей практикой Суда.1. Во-первых, в настоящем деле содержатся серьезные методологические ошибки. Как я уже указал в своем особом мнении относительно предварительных возражений по данному делу (Решение от 23 марта 1995 г.), главной правовой проблемой в деле Лоизиду против Турции является вопрос юрисдикции и ответственности в смысле Конвенции. Суд не только не разрешает эту проблему, но и смело вторгается в политическую сферу деятельности, а именно в определение того, в каком качестве Турция присутствует в северной части Кипра. Одновременно Суд высказывает «мнение» о законности существования Турецкой Республики Северного Кипра. Оба эти вопроса находятся за пределами юрисдикции Суда. Их решение — дело других международных организаций. Иными словами, Суд создал свою собственную базу данных, с тем чтобы иметь возможность «принять решение» по делу, которое может стать прототипом серии подобных дел, которые, очевидно, должны решаться политическими организациями. Каждый раз, когда контролирующие органы Конвенции в Страсбурге имели дело с вопросами, касающимися применения международных договоров или соглашений, они всегда действовали с высокой степенью осторожности. При этом рассмотрение соответствующих жалоб никогда не выходило дальше стадии решения вопроса об их приемлемости. Интересно, например, что даже в настоящем деле Комиссия в своем докладе от 8 июля 1993 г. по жалобе заявительницы о том, что она была незаконно лишена собственности, благоразумно констатировала следующее: «Комиссия считает, что в связи с настоящим делом нет необходимости исследовать статус „Турецкой Республики Северного Кипра“. Комиссия отметила, что демонстрация женщин 19 марта 1989 г., в ходе которой заявительница была арестована на территории северной части Кипра, явилась нарушением режима буферной зоны на Кипре… Правила, в соответствии с которыми заявительница была задержана и арестована… служат целям защиты этой зоны. Поэтому действия властей нельзя считать произволом» (см. п. 82 доклада Комиссии). Равным образом в докладе по делу Крисостомос и Папакрисостому против Турции Комиссия заявила: «…в задачу Комиссии не входит разрешение спора между сторонами относительно статуса того района, где были арестованы заявители. По этому вопросу Комиссия ссылается на п. 11 „b“ доклада Генерального Секретаря Организации Объединенных Наций и на п. 6 Соглашения о демилитаризованной зоне 1989 г. …» (см. п. 153 доклада Комиссии).2. Что касается вопросов юрисдикции, то Решение Суда выходит за рамки его собственной практики. Всякий раз, когда речь идет не о юрисдикции в территориальных границах правопорядка государства — участника Конвенции, юридически неправильно говорить о применении Конвенции ratione loci. В этом вопросе я ссылаюсь на свое особое мнение, изложенное в вышеупомянутом Решении по делу Лоизиду против Турции, а также на Решение Комиссии от 12 марта 1990 г. по вопросу приемлемости заявления N 16137/90, касающегося применения Конвенции к Гонконгу (D.R. 65, с. 334 и далее). В своем Решении от 26 мая 1975 г. по делу Кипр против Турции (6780/74 и 6950/75, D.R. 2, с. 136) Комиссия выразила аналогичное мнение. Это решение ясно показывает, что в подобном случае речь идет не о применении Конвенции ratione loci, а о применении ее ratione personаe.Такой подход разъяснен и углублен в ряде других решений Комиссии, в которых она высказала мнение о том, что действия должностных лиц, в том числе дипломатических и консульских работников, "передают индивидуумов и собственность под юрисдикцию государства в такой степени, что эти должностные лица начинают осуществлять власть в отношении индивидуумов и собственности (заявление N 17392/90, D.R. 73, с. 193, и заявление N 7547/76, D.R. 12, с. 73).В Решении по делу Дрозда и Янусека Суд, после того как он выразил мнение о том, что Княжество Андорра не является «общей территорией… Французской Республики и Королевства Испании, равно как и … французско-испанским кондоминиумом», пришел к выводу об отсутствии юрисдикции ratione loci. Только после этого Суд вернулся к вопросу, существовала ли юрисдикция ratione personаe.В своем докладе по делу Крисостомоса и Папакрисостому Комиссия констатировала: «Рассмотрев описанные выше события и не обнаружив доказательств непосредственного участия турецких властей в задержании заявителей и в судебных разбирательствах против них после их задержания 19 июля 1989 г., Комиссия не видит оснований возложить на основании Конвенции на Турцию ответственность за указанные факты» (см. п. 170 доклада Комиссии). Настоящее Судебное решение порывает с предыдущей практикой, поскольку, решая вопрос, имела ли в данном деле место юрисдикция ratione personae, в Решении безосновательно используются критерии для определения того, имелась ли юрисдикция ratione loci. Таким образом, впервые Суд основывает свое Решение на положениях международного права, что выходит за пределы компетенции Суда, как она определена в Конвенции. В данном Решении Суд проецирует правовую систему Турции на правовую систему северной части Кипра, не заботясь о политических и юридических последствиях такого подхода.3. Я хочу еще раз подчеркнуть, что северная часть Кипра не только не подпадает под юрисдикцию Турции, но там существует суверенная в политическом и социальном отношении власть, независимая и демократическая. Не имеет особого значения, является ли это государство юридически признанным мировым сообществом. Решающий элемент при применении Конвенции — фактическое и содержательное положение дел. Комиссия и Суд неоднократно констатировали, что понятие «юрисдикции» в том смысле, как оно понимается в статье 1 Конвенции, охватывает как юрисдикцию de facto, так и юрисдикцию de jure. В северной части Кипра отсутствует правовой вакуум как de jure, так и de facto. Там существует политически организованное общество, как бы его ни называли и к какой бы категории его ни относили, со своей собственной правовой системой и государственной властью. Кому сегодня придет в голову отрицать существование Тайваня? Вот почему Комиссия в своем докладе по делу Крисостомоса и Папакрисостому проанализировала существующее в северной части Кипра законодательство как таковое, а не как законодательство Турции, с тем чтобы определить, явилось ли законным задержание заявителей (см. п. 148, 149 и 174 доклада Комиссии).4. Теперь подхожу к существу проблемы. Я голосовал в поддержку предварительного возражения ratione temporis турецкого Правительства, а также против вывода о нарушении статьи 1 Протокола N 1. Как правильно указал в своем особом мнении заместитель председателя Суда судья Бернхардт, прежде чем обсудить два основных аспекта дела, необходимо сделать некоторые замечания общего характера. Я полностью согласен с той частью особого мнения судьи Бернхардта, где он говорит: «Уникальная особенность настоящего дела заключается в том, что невозможно отделить конкретную ситуацию с заявительницей от сложного исторического развития и не менее сложной текущей ситуации на Кипре. Решение Суда фактически касается не только г-жи Лоизиду, но также тысяч или даже сотен тысяч греков — киприотов, у которых имеется или имелась собственность в северной части Кипра. Оно может также затронуть и интересы турков — киприотов, которым препятствуют в получении доступа к их собственности в южной части Кипра. Наконец, это решение может отразиться и на представителях третьих стран, которым отказывают в возможности посещать те места, где у них тоже есть дома и имущество. Существование пограничной полосы между двумя частями Кипра приводит к… положению, при котором значительное число людей оказывается лишенным доступа к своей собственности и к своему прежнему жилью». Конфликт между турецкой и кипрской общинами возник главным образом благодаря государственному перевороту 1974 г., осуществленному кипрскими греками с очевидным намерением образовать союз с Грецией, по поводу чего руководителю кипрского государства было высказано в то время порицание всего мирового сообщества. После упомянутого выше государственного переворота Турция вынуждена была вмешаться, чтобы обеспечить защиту Республики Кипр на условиях Договора о гарантиях, ранее заключенного между тремя заинтересованными государствами (Турция, Великобритания и Греция). Договор давал этим странам право на вмешательство как по отдельности, так и всем вместе, если того требовала ситуация. Ситуация действительно потребовала такого вмешательства в июле 1974 г. после осуществления государственного переворота. При этом я сознательно не упоминаю кровавые события и инциденты, постоянно происходящие в стране начиная с 1963 г. Применение соответствующей статьи Договора о гарантиях изменило предшествующую политическую ситуацию на Кипре и увековечило разделение двух общин, которое наметилось уже начиная с 1963 г. Я полностью согласен с судьей Бернхардтом в том, что после государственного переворота 1974 г. в кипрскую драму был вовлечен ряд других действующих лиц и событий, в том числе «перемещение населения с севера на юг и с юга на север страны». Далее г-н Бернхардт продолжает: «Результатом стало создание своего рода „железной стены“, существующей в течение вот уже более двух десятилетий. Ситуация на границе контролируется силами Организации Объединенных Наций. Все переговоры или попытки проведения переговоров по вопросу объединения Кипра до настоящего времени безуспешны. Кто несет за это ответственность? Лишь одна сторона? Можно ли дать ясный ответ на этот и ряд других вопросов, а также сделать соответствующие выводы с учетом действующих правовых положений? Дело г-жи Лоизиду не является следствием конкретных действий турецких военных властей, направленных против ее собственности или свободы передвижения. Это — последствие создания границы в 1974 г. и ее закрытия до настоящего времени». После создания буферной зоны под контролем войск ООН всякое передвижение людей с севера на юг и обратно было запрещено. Оно происходило только с обоюдного согласия турецких и кипрских властей. На таких условиях 80000 кипрских турков переселились с юга на север Кипра. Должен еще раз подчеркнуть, как я уже упомянул в начале этого особого мнения, что в данном деле мы столкнулись с политической ситуацией. Поэтому невозможно отделить политические аспекты дела от его правовых аспектов. Настоящее дело имеет и другие политические аспекты для нашего Суда. Решение Суда, несомненно, будет иметь последствия для будущих дел, истоки которых ведут к периоду Второй мировой войны, к новым государствам — членам Совета Европы, таким как страны Центральной и Восточной Европы, где в прошлом существовали коммунистические режимы. Турция признала и признает юрисдикцию Суда лишь в отношении событий, происшедших после 22 января 1990 г. Это ограничение исключает все юридические решения, относящиеся к событиям, происшедшим до этой даты, даже если они были несовместимыми с обязательствами государства — ответчика в рамках Конвенции. Органы Конвенции согласились с понятием «длящихся нарушений», то есть нарушений, которые начались до некоторой переходной даты и продолжаются после нее. Однако если руководствоваться данным понятием, то совершенно необходимо определить сферу и пределы его применения. В случае заключения индивидуума в тюрьму или незаконного захвата земель, которые имели место до и после этой даты, ни у кого не вызывает сомнения то, что постоянное нарушение действительно имеет место, равно как и то, что период времени после переходной даты подпадает под юрисдикцию Суда. Подобно судье Бернхардту, я считаю, что в настоящем деле ситуация складывается несколько иначе, поскольку определенные исторические события привели «к таким обстоятельствам, как, например, закрытие границы, что в целом ряде случаев обязательно вызывает нежелательные последствия». Если это было бы иначе, то органы Конвенции столкнулись бы с трудной задачей пересмотра исторических событий через много лет после того, как они имели место, а также с проблемой наделения положений Конвенции обратной силой. В деле Лоизиду против Турции именно существование буферной зоны, то есть своеобразного пограничного района, охраняемого силами ООН совместно с силами безопасности обеих общин в соответствии с заключенными между ними соглашениями, не дает возможности грекам — киприотам, живущим в южных районах Кипра, получить доступ к их собственности, находящейся в северной части Кипра, а также поселиться в этом районе. Создание такой буферной зоны, которое имело место до 1990 г., то есть до того момента, как Турция признала юрисдикцию Суда, явилось разовым актом, который de facto «заморозил» политическую ситуацию в этом районе. Поэтому в данном случае мы не сталкиваемся с «длящейся ситуацией», как считает большинство членов Суда. Следовательно, речь не должен идти о «длящемся нарушении». Именно такого мнения придерживалась Комиссия, когда в своем докладе она утверждала следующее: «Заявительница, которая была арестована при пересечении буферной зоны вместе с другими участниками демонстрации, требует, чтобы ей было предоставлено право свободно передвигаться по всей территории Кипра, независимо от существования буферной зоны. Свою жалобу она основывает на том, что в северной части Кипра находится принадлежащая ей собственность». Далее в докладе говорится: «Комиссия признает, что ограничение свободы передвижения (в результате лишения лица свободы или наличия определенного статуса у конкретного района) может косвенно коснуться и других вопросов, например, таких, как доступ к собственности. Однако это не означает, что лишение свободы или ограничение права доступа в некоторые районы страны непосредственно нарушают права, гарантированные статьей 1 Протокола N 1. Иными словами, право на беспрепятственное пользование своим имуществом не включает в себя право на свободу передвижения». Соответственно Комиссия делает вывод о том, что в данном деле отсутствовало нарушение статьи 1 Протокола N 1 Конвенции (см. доклад Комиссии по жалобе Титины Лоизиду против Турции, п. 97, 98 и 101).

ПОСТАНОВЛЕНИЕ(справедливая компенсация)(Страсбург, 28 июля 1998 года)

БОЛЬШАЯ ПАЛАТАДЕЛО «ЛОИЗИДУ (LOIZIDOU) ПРОТИВ ТУРЦИИ»(Жалоба N 15318/89)--------------------------------<*> Перевод на русский язык Берестнева Ю. Ю. По делу «Лоизиду против Турции» <*> Европейский суд по правам человека, заседая в соответствии с правилом 51 Регламента Суда A <**> Большой палатой в составе:--------------------------------<*> Делу присвоен номер 40/1993/435/514. Первое число — порядковый номер в списке дел, рассматриваемых Европейским судом в соответствующем году (второе число). Два последних числа указывают на порядковый номер дела в списке дел, направленных в Европейский суд с момента его создания, и в списке жалоб, являющихся основанием для возникновения дела и поданных в Европейскую комиссию по правам человека.<**> Регламент Суда A применяется ко всем делам, переданным в Европейский суд до вступления в силу Протокола N 9 к Конвенции (1 октября 1994 г.), а после его вступления в силу — только к делам в отношении государств, не подписавших Протокол N 9 к Конвенции. Регламент Суда A соответствует Регламенту, вступившему в силу 1 января 1983 г., с внесенными поправками. Р. Бернхарда, Председателя Палаты,Ф. Гюльчюклю,Л.-Э. Петтити,А. Шпильманна,З. К. Мартенса,Э. Пальм,Р. Пекканена,А. Н. Лоизу,Х. М. Моренильи,Дж. Фриленда,А. Б. Бака,М. А. Лопеса Роши,Л. Вильдхабера,Дж. Мифсуда Бонничи,Е. Макарчика,П. Ямбрека,У. Ломуса, судей, а также при участии Г. Петцольда, Секретаря-Канцлера Суда, и П.Дж. Махони, Заместителя Секретаря-Канцлера Суда, заседая за закрытыми дверями 29 ноября 1997 г. и 25 июня 1998 г.,вынес на последнем заседании следующее Постановление по вопросу справедливой компенсации: ПРОЦЕДУРА1. Дело было передано в Европейский суд властями Республики Кипр 9 ноября 1993 г. в трехмесячный срок, установленный пунктом 1 статьи 32 и статьей 47 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Дело было инициировано жалобой (N 15318/89), поданной 22 июля 1989 г. в Европейскую комиссию по правам человека (далее — Европейская комиссия) против Турецкой Республики гражданкой Кипра Титиной Лоизиду (Titina Loizidou) в соответствии со статьей 25 Конвенции.2. В своем Постановлении от 23 марта 1995 г. Европейский суд отклонил несколько предварительных возражений, выдвинутых властями Турции, но присоединил возражения ratione temporis к рассмотрению дела по существу (Series A, N 310).В своем Постановлении по существу дела от 18 декабря 1996 г. (далее — основное Постановление) Европейский суд отклонил возражение ratione temporis и установил, что продолжавшийся отказ заявителю в доступе к ее собственности в северной части Кипра, а также полная утрата контроля над собственностью являлись вопросом, который относился к юрисдикции Турции по смыслу статьи 1 Конвенции и, таким образом, был поставлен в вину Турции. Европейский суд также установил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в том отношении, что заявитель утратила эффективный контроль, а также возможность пользоваться свей собственностью. Однако Европейский суд установил, что отсутствовало вмешательство в право заявителя на уважение своего жилища в соответствии со статьей 8 Конвенции (Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, pp. 2227 — 38, § 31 — 66 и пункты 1 — 4 резолютивной части).3. Так как вопрос о применении статьи 50 Конвенции не был готов к рассмотрению, оговорка об этом была указана в основном Постановлении. Европейский суд предложил властям Турции и заявителю в шестимесячный срок представить свои письменные доводы по существу дела и, в частности, уведомить Европейский суд о любом соглашении, которого они могли достигнуть (там же, p. 2238—2239, § 67 — 69 и пункт 5 резолютивной части). 4. Поскольку никакого соглашения достигнуто не было, заявитель и власти Турции представили свои меморандумы 23 и 24 июня 1997 г., соответственно. Доклад по оценке, составленный на основе подсчета потерь заявителя, был приложен к меморандуму заявителя. Ответные комментарии представителя Европейской комиссии были получены 28 июля 1997 г.5. В своем меморандуме власти Турции возражали против вывода Европейского суда о том, что власти Турции несут ответственность за вмешательство в право заявителя на уважение ее собственности, и предположили, что с учетом политических и юридических сложностей производства по делу Европейский суд должен отложить дальнейшее рассмотрение дела до политического разрешения вопроса относительно Кипра.6. 30 августа 1997 г. Европейский суд отклонил обращение властей Турции о приостановлении на неопределенный срок рассмотрения дела в отношении применения статьи 50 Конвенции и предложил заявителю, властям Турции и властям Кипра, а также представителю Европейской комиссии представить до 31 октября 1997 г. любые последующие доводы в отношении применения статьи 50 Конвенции, которые они хотели бы сделать. Также было принято решение о проведении слушаний по данному вопросу.7. Доводы властей Кипра были получены 3 ноября 1997 г., а заявителя и властей Турции — 4 ноября 1997 г. Представитель Европейской комиссии указал, что он озвучит вопросы в ходе слушаний.8. По решению Председателя Суда открытые слушания по делу состоялись во Дворце прав человека в г. Страсбурге 27 ноября 1997 г. Перед этим Европейский суд провел подготовительное заседание. В Европейский суд явились: a) от властей Турции: Р. Тюрмен ({R. Turmen} <*>), посол, Постоянный Представитель Турции при Совете Европы, Уполномоченный Турции при Европейском суде по правам человека,--------------------------------<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками. М. Езмен ({M. Ozmen}), юридический референт, Министерство иностранных дел Турции,Д. Акчай ({D. Akcay}), заместитель Постоянного Представителя Турции при Совете Европы, Со-Уполномоченные Турции при Европейском суде по правам человека,Х. Голсонг (H. Golsong), эксперт,З. Некатигил (Z. Necatigil), юридический референт,Н. Акинчи (N. Akinci), заместитель Генерального директора, Министерство иностранных дел Турции,Х. Гювен ({H. Guven}), заместитель Генерального директора, Министерство иностранных дел Турции, советники, b) от властей Кипра: А. Маркидес (A. Markides), Генеральный прокурор Кипра, Уполномоченный Кипра при Европейском суде по правам человека,М. Шо (M. Shaw), барристер,П. Поливиу (P. Polyviou), барристер,Т. Полихрониду (T. Polychronidou), советник Республики класса A,С. М. Иоаннидес (S.M. Joannides), советник Республики класса A, советники,К. Палли (C. Palley), консультант Генерального прокурора Кипра, эксперт, c) от Европейской комиссии: С. Трекзель (S. Trechsel), представитель Европейской комиссии;d) от заявителя: А. Деметриадес (A. Demetriades), барристер,И. Браунли (I. Brownlie), Королевский адвокат,Ж. Лоизиду (J. Loizidou), барристер, советники. Европейский суд заслушал обращения С. Трекзеля, А. Деметриадеса, И. Браунли, А. Маркидеса, М. Шо, Р. Тюрмена, З. Некатигила и Х. Голсонга.9. 12 декабря 1997 г. заявитель представила свои пересмотренные требования относительно расходов и издержек, связанных с рассмотрением дела по статье 50 Конвенции в свете прошедших слушаний по делу.10. Впоследствии судья Р. Бернхардт, являвшийся Заместителем Председателя Европейского суда, заменил Р. Риссдала в качестве Председателя Большой палаты по причине смерти Р. Риссдала 18 февраля 1998 г. (пункт 6 правила 21 и пункт 6 правила 51 Регламента Суда A).11. 25 февраля 1998 г. исполняющий обязанности Председателя Суда в присутствии Секретаря-Канцлера определил посредством жеребьевки судью сэра Джона Фриленда, необходимого для завершения формирования Большой палаты в соответствии с пунктом 2 правила 54 Регламент Суда A.После смерти судьи Б. Уолша таким же способом 31 марта 1998 г. был выбран судья Е. Макарчик. ФАКТЫОбстоятельства дела12. Заявитель — гражданка Кипра, которая выросла в Кирении (Kyrenia) в северной части Кипра. В 1972 году она вышла замуж и переехала со своим мужем в г. Никосию (Nicosia).13. Заявитель является собственником земельных участков N 4609, 4610, 4618, 4619, 4748, 4884, 5002, 5004, 5386 и 5390 в Кирении в северной части Кипра. До турецкой оккупации северного Кипра 20 июля 1974 г. на участке N 5390 была начата работа по строительству квартир, одна из которых предназначалась для ее семьи. Заявитель заключила с застройщиком соглашение об обмене ее доли земли на помещение размером 100 квадратных метров. Ее право собственности подтверждается регистрационными сертификатами, выданными Департаментом земельных вопросов и изысканий Кипра в момент их приобретения.14. В результате присутствия турецких Вооруженных Сил с 1974 года заявитель не допускалась к своей собственности в северной части Кипра и не могла «беспрепятственно ею пользоваться».15. 19 марта 1989 г. заявитель принимала участие в демонстрации, организованной группой женщин (движение «Женщины идут домой» (Women Walk Home)) в деревне Лимбия (Lymbia) возле турецкой деревни Акинчилар (Akincilar) на оккупированной территории северного Кипра. Целью демонстрации было отстаивание права греко-киприотских беженцев на возвращение в свои дома. Ведя группу из 50 демонстрантов, она поднялась по холму в направлении церкви Святого Креста на оккупированной турецкими войсками части Кипра, пройдя мимо контрольно-пропускного пункта Организации Объединенных Наций. Когда колонна демонстрантов достигла церковного двора, ее окружили турецкие солдаты, которые не позволили колонне двигаться дальше. Заявитель была задержана сотрудниками турецко-кипрской полиции на 10 часов и впоследствии была отпущена. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЕ ДОВОДЫ СТОРОН, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕВ ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД16. Заявитель утверждала, что она имеет право на справедливую компенсацию на основании продолжающегося нарушения ее прав собственности, за которое несет ответственность Турция.17. Власти Кипра подтвердили требования заявителя и утверждали, что им также должны быть возмещены расходы и издержки относительно настоящего судопроизводства.18. Власти Турции попросили Европейский суд отклонить требования, выдвинутые заявителем, относительно материальной компенсации как не являющиеся «необходимыми» в соответствии с условиями статьи 50 Конвенции. Более того, эти требования не должны быть рассмотрены с учетом требований, содержащихся в статье 50 Конвенции, согласно которым «решение» или «мера» должны быть приняты «Высокой Договаривающейся Стороной». ПРАВО19. Статья 50 Конвенции гласит: «Если Суд установит, что решение или мера, принятые судебными или иными властями Высокой Договаривающейся Стороны, полностью или частично противоречат обязательствам, вытекающим из настоящей Конвенции, а также если внутреннее право упомянутой Стороны допускает лишь частичное возмещение последствий такого решения или такой меры, то решением Суда, если в этом есть необходимость, предусматривается справедливое возмещение потерпевшей стороне».20. Заявитель и власти Кипра утверждали, что присуждение компенсации должно быть осуществлено в настоящем деле в свете установленного Европейским Судом нарушения ее прав собственности. В ходе слушаний в Европейском суде заявитель отказалась от требования, которое содержалось в ее меморандуме относительно восстановления ее прав. Со своей стороны, власти Турции утверждали, что по данному вопросу отсутствует право на справедливую компенсацию. I. Право на справедливую компенсацию21. Согласно мнению властей Турции они не могут нести ответственность по международному праву за действия «Турецкой Республики Северный Кипр». Отсутствует правовая основа определения Турции ответственной, так как сложившейся нормой международного права является то, что первым условием, которое должно быть соблюдено, чтобы государство было признанным ответственным, является незаконное действие или поведение, приписанное государству, от чьего имени действовал преступник, совершивший незаконное действие. Внимание должно было быть обращено на тот факт, что Европейская комиссия согласилась даже в делах, в которых предполагаемое незаконное действие являлось прямым результатом действий внутригосударственного органа, что внутригосударственный орган не может нести ответственность, если юрисдикция в рассматриваемой области была передана международной организации (см. Решение Европейской комиссии по делу «М. и Ко.» против Германии" (M. and Co. v. Germany), Decisions and Reports 64, p. 138).Любая власть, которой Турция обладает в Кипре, вытекает из Цюрихского и Лондонского соглашений ({Zurich} and London Agreements) 1959 года и договоров, подписанных в 1960 году, которые остаются в силе. Последующие соглашения или тексты (такие, как Женевская декларация (Geneva Declaration) от 30 августа 1974 г., Соглашение «десяти пунктов» («ten-point» agreement) 1979 года или Свод идей (Set of Ideas) 1992 года) не наделили Турцию какой-либо новой ответственностью. Обжалуемое действие, иными словами предполагаемый незаконный акт, должно являться прямым результатом действия, за которое несет ответственность государство, является ли это административным действием, действием Вооруженных Сил, законодательных или судебных органов. Нет ни одного дела, в котором третье государство несло ответственность за действия другого государства — независимо от того, было ли это государство признано или нет — которое осуществляет эффективное управление через конституционным образом созданные органы. Таким образом, присуждение компенсации, подлежащей выплате Турцией, не соответствовало бы принципам международного права. Более того, власти Турции подчеркивали, что вопрос о правах собственности и взаимной компенсации является очень трудным вопросом конфликта на Кипре. Эти вопросы могут быть разрешены только с помощью переговоров и на основе уже согласованных принципов двузональности и двуобщинности. Принцип двузональности неизбежно повлечет обмен турецко-киприотской собственностью на юге с греко-киприотской собственностью на севере и, при необходимости, выплату компенсации за разницу. Присуждение компенсации на основании статьи 50 Конвенции подорвет переговоры между двумя общинами и испортит усилия, направленные на достижение решения на основе согласованных принципов и критериев. В заключение, они утверждали, что компенсация не была «необходима» в соответствии с условиями статьи 50 Конвенции. Более того, жалоба должна быть отклонена на основании того, что это положение требует, что «решение» или «мера» должны быть применены «Высокой Договаривающейся Стороной». С учетом изложенных выше причин подобной ситуации в настоящем деле не имелось.22. Заявитель отметила, что в основном Постановлении по существу дела Европейский суд установил, что имело место длящееся нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которое было отнесено к юрисдикции Турции. В соответствии с принципом ubi jus ibi remedium необходимо было назначить компенсацию, чтобы гарантировать, что заявитель не останется без средства правовой защиты.23. Власти Кипра подчеркнули, что рассмотрение в рамках дела вопроса о применении статьи 50 Конвенции не является средством обжалования постановлений Европейского суда по вопросу предварительных возражений и по существу дела. Стороны судебного разбирательства не могут повторно ставить на рассмотрение вопросы, по которым Европейский суд уже вынес решение. Статья 50 Конвенции применима в настоящем деле, так как властями Турции не была произведена компенсация за нарушение прав собственности заявителя.24. Представитель Европейской комиссии также утверждал, что заявитель должна получить справедливую компенсацию. Тот факт, что политические усилия были направлены на разрешение «Кипрской проблемы», не являлся обоснованным доводом для отказа в присуждении компенсации.25. Европейский суд напомнил о своем выводе, сделанном в § 57 основного Постановления по существу настоящего дела, согласно которому «длящийся отказ заявителю в доступе к ее собственности в северной части Кипра, а также последующая утрата полного контроля над собственностью является предметом, который относится к „юрисдикции“ Турции по смыслу статьи 1 Конвенции и, таким образом, Турция несет за него ответственность» (см. основное Постановление, Reports of judgments and Decisions 1996-VI, p. 2236).Европейский суд также установил, что заявитель должна считаться законным собственником земли в целях статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и что «вследствие того факта, что ей было отказано в доступе к земле с 1974 года, она утратила эффективный контроль над ней, а также все возможности пользоваться своей собственностью» (там же, pp. 2237—2238, § 63). Европейский суд пришел к выводу, что длящийся отказ в доступе к своей собственности представлял собой неправомерное вмешательство в ее права собственности в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (там же, pp. 2237—2238, § 64).26. В свете изложенного Европейский суд придерживается мнения, что вопрос об ответственности Турции согласно Конвенции относительно обжалуемых вопросов является res judicata. Европейский суд счел, что Турция должна выплатить компенсацию в соответствии со статьей 50 Конвенции. Он не убежден доводом о том, что подобный шаг подорвет политические обсуждения относительно проблемы Кипра в большей степени, нежели это было сделано тем же доводом на стадии рассмотрения дела по существу относительно установленного нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (там же, p. 2236—2238, § 59, 64).В связи с изложенным Европейский суд установил, что заявитель в соответствии со статьей 50 Конвенции имеет право на получение справедливой компенсации в связи с нарушением ее прав собственности. II. Материальный ущерб27. Заявитель подчеркивала, что она не требовала присудить ей компенсацию за любую намеренную конфискацию ее собственности. В свете установленного Европейским судом факта, согласно которому она продолжает оставаться законным владельцем собственности, не возникает вопроса о конфискации. Таким образом, ее требование ограничивается утратой способности пользоваться землей, а также последующей потерей возможности развития или сдачи земли в аренду. Ссылаясь на доклад об оценке, определяющий стоимость ее собственности и прибыль, которая могла бы быть получена, заявитель потребовала присудить ей 621900 кипрских фунтов в качестве компенсации материального ущерба в отношении периода между 22 января 1990 г., даты признания Турцией обязательной юрисдикции Европейского суда, и концом 1997 года (см. выше § 4).Метод, примененный в докладе об оценке, включает в себя подсчет рыночной стоимости собственности в 1974 году и ее повышение на 12 процентов в год для подсчета стоимости собственности, которая могла бы быть, если бы северная часть Кипра не была бы оккупирована Турецкой армией. Было подчеркнуто, что собственность находилась в области Кирения, в которой в 1974 году шло интенсивное жилищное и туристическое развитие. Оккупация собственности лишила владельца ее права сдачи собственности в аренду, что послужило результатом потери арендной платы. Сумма, заявленная в качестве возмещения материального ущерба, представляла собой совокупность земельных рент, которые могли быть собраны в период с 1990 по 1997 год, подсчитанные из расчета 6 процентов от предполагаемой рыночной стоимости собственности за каждый из рассматриваемых годов.28. Власти Кипра поддержали требование заявителя. В частности, они подтвердили, что продолжавшаяся незаконная турецкая оккупация части Республики Кипра не должна использоваться в качестве причины снижения компенсации материального ущерба. Сделать это означало бы разрешить правонарушителю получать выгоду от его противоправных действий, так как по настоящему делу было установлено нарушение Конвенции, которое явилось следствием незаконного вторжения и оккупации части острова Турцией.29. Власти Турции утверждали, что требование о возмещении ущерба не должно быть удовлетворено Европейским судом ввиду причин, изложенных выше (см. § 21). Они не высказали замечаний относительно требуемой заявителем суммы компенсации.30. Представитель Европейской комиссии утверждал, что мнение оценщика о потенциальном развитии земли, которое было подготовлено заявителем, не создает реальной основы для компенсации материального ущерба (см. выше § 4). Исторические события на Кипре повлияли не только на заявителя, а также на большое количество других людей в подобной ситуации. Поэтому они не должны быть полностью проигнорированы. Заявитель имела права на полную компенсацию за утрату контроля и доступа к имуществу, но не на заниженную стоимость этой собственности по причине общей политической ситуации. По его мнению, сумма в размере 100000 кипрских фунтов будет наиболее уместной компенсацией.31. Европейский суд напомнил, что заявитель все еще является законным собственником девяти участков земли и одного жилого помещения (см. выше § 13) и что установленное нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции основывалось на том факте, что вследствие отказа в доступе к ее собственности с 1974 года она утратила эффективный контроль, а также все возможности пользоваться своей собственностью (см. упоминавшееся выше основное Постановление, pp. 2237—2238, § 60 — 64). Поэтому она имеет право на компенсацию в отношении потерь, прямо относящихся к этому нарушению ее прав с даты признания Турцией обязательной юрисдикции Европейского суда, а именно 22 января 1990 г., по настоящее время.32. Хотя власти Турции ограничили свои замечания дискуссией о праве заявителя на компенсацию и, соответственно, не оспаривали подход заявителя к подсчету ее экономических потерь, Европейский суд только по этой причине не может без рассмотрения этого вопроса принять оценку стоимости, представленную заявителем.33. В связи с этим Европейский суд счел справедливым общий подход по определению потерь заявителя со ссылкой на годовую земельную ренту, подсчитанную в процентном отношении к рыночной стоимости собственности, которая могла быть получена на собственности в течение указанного периода. Однако подсчет заявителя неизбежно включает в себя значительный уровень предположения по причине отсутствия настоящей даты, с которой можно делать сравнение, и недостаточно принимает в расчет изменчивость рынка недвижимости и его восприимчивости к внутригосударственному и международному влиянию. Ее метод подсчета стоимости предполагает, что цены на недвижимость в Кирении будут последовательно расти на 12 процентов каждый год с 1974 по 1997 год и что заявитель могла бы сдавать в аренду свои участки земли за плату в размере 6 процентов этой увеличивающейся стоимости. Даже принимая во внимание бесспорное развитие потенциала региона, в котором расположена земля, предположение, что рынок недвижимости будет продолжать расти в течение 23 лет, остается открытым вопросом. Соответственно, Европейский суд не может принять эти процентные увеличения в качестве реальной основы для подсчета потерь заявителя.34. С учетом изложенных выше неясностей, необходимости, в любом случае, подсчитать реальные потери заявителя, исходя из принципа справедливости, Европейский суд присудил заявителю 300000 кипрских фунтов в качестве компенсации по этому основанию. III. Моральный вред35. Заявитель также потребовала присудить ей 621900 кипрских фунтов в качестве компенсации морального вреда. Она утверждала, что различные отягчающие факторы, прямо относящиеся к ней, должны быть приняты Европейским судом во внимание при определении суммы компенсации. Этими факторами являются окружающий стресс и чувство разочарования в лице продолжительного лишения ее прав, а также чувство беспомощности, связанное с присутствием Турецкой армии в северном Кипре, и ее неудачные попытки вернуть собственность. Также необходимо иметь в виду, что заявитель выросла в Кирении, где ее семья жила поколениями, а сейчас она беженец в своей собственной стране. Тот факт, что власти Турции не представили никакого оправдания относительно вмешательства в ее права собственности, являлось следующим отягчающим фактором, который должен быть принят во внимание. В представленных заявителем документах также содержались факторы относительно взглядов на общественный интерес и европейский общественный порядок. Кроме обязательства по компенсации в настоящей ситуации была необходимость в большой сумме компенсации за причиненный моральный вред, которая являлась бы стимулом к пересмотру правовых стандартов, заложенных в Конвенции. Медлительность и ослабленные эффекты процессуальных действий, доступных заявителю, выжидательная позиция государства-ответчика, а также разнообразные необоснованные протесты, выдвинутые властями Турции в ходе судопроизводства, также должны быть приняты во внимание. Следующий отягчающий фактор относился к последовательной политике Турции и ее представителей на оккупированной территории к использованию контроля над территорией и недопущению греко-киприотских владельцев недвижимости на основе дискриминации. Такая политика считается расовой дискриминацией и стала причиной стресса у заявителя, а также вызвала публичное оскорбление международных стандартов по защите прав человека.36. Власти Кипра поддержали утверждения заявителя по этим основаниям. Они считали, что чувства беспомощности и разочарования глубоко задели заявителя по отношению к отказу в доступе к ее собственности и что заявителя связывали сильные семейные отношения к обсуждаемой собственности, которая образует часть семейного наследия. Этническая дискриминация, которой подверглись греко-киприоты, также оказала существенное влияние на чувства заявителя.37. Власти Турции не представили своих комментариев по данному вопросу.38. Представитель Европейской комиссии счел, что компенсация должна быть присуждена, но он не согласился с некоторыми из «отягчающих обстоятельств», изложенных заявителем, в частности, ее доводом о том, что она была лишена своего жилища — жалоба по статье 8 Конвенции была отклонена Европейским Судом, а также что она была подвергнута дискриминации, являясь греко-киприоткой — жалоба на нарушение статьи 14 Конвенции не была отражена в формуляре жалобы. Далее он считал, что никакого штрафного элемента не должно быть внесено в требования по статье 50 Конвенции, так как размышления о «публичном порядке», приведенные заявителем, относились к общей ситуации перемещенных греко-киприотов и, таким образом, выходили за рамки конкретного дела. Он полагал, что сумма в размере 20000 кипрских фунтов будет являться соответствующей компенсацией.39. Европейский суд счел, что компенсация по данному основанию должна быть присуждена в отношении страданий и чувства беспомощности и разочарования, которые заявитель должна была испытать, годами не имея возможности пользоваться своей собственностью.40. Однако, так же, как и представитель Европейской комиссии, Европейский суд подчеркнул, что настоящее дело касается индивидуальной жалобы относительно личных обстоятельств заявителя, а не общей ситуации прав собственности греко-киприотов в северном Кипре. В связи с этим Европейский суд напомнил, что в своем основном Постановлении он установил, что ему нет «необходимости высказывать свое мнение относительно доводов, приведенных сторонами, относительно предполагаемой законности или незаконности в рамках международного права Турецкой военной интервенции на остров в 1974 году» (см. упоминавшееся выше основное Постановление, p. 2236, § 56). Европейский суд также отклонил предположения заявителя, что имело место нарушение права на уважение ее жилища (там же, p. 2238, § 65 — 66), и ничего не установил относительно расовой дискриминации, которая не является частью жалобы заявителя на основании Конвенции. Исходя из принципа справедливости, Европейский суд присудил заявителю 20000 кипрских фунтов в качестве компенсации по этому основанию. IV. Судебные расходы и издержки заявителя41. Заявитель, которая представила подробный отчет о расходах в отношении различных стадий разбирательства по делу в Европейской комиссии и в Европейском суде, потребовала присудить ей 137084,83 кипрских фунтов в качестве компенсации судебных расходов и издержек, включая налог на добавленную стоимость. Власти Кипра поддержали ее требование, которое состояло из следующих элементов: a) 34571,25 кипрских фунтов в отношении разбирательства в Европейской комиссии;b) 30190 кипрских фунтов в отношении стадии рассмотрения в Европейском суде по вопросу предварительных возражений;c) 49112,38 кипрских фунтов в отношении стадии рассмотрения в Европейском суде жалобы по существу;d) 23211,20 кипрских фунтов в отношении стадии рассмотрения в Европейском суде вопроса о присуждении справедливой компенсации. Она утверждала, что в таком исключительном деле, включающем в себя множество слушаний в Европейской комиссии и Европейском суде, было оправданным воспользоваться услугами двух кипрских адвокатов, а также Королевского советника.42. Власти Турции никак не прокомментировали требования заявителя по этому основанию.43. Представитель Европейской комиссии счел, что расходы были чрезмерными, так как у заявителя не было необходимости в представлении ее интересов на большинстве стадий судопроизводства двумя адвокатами и дополнительными советниками. Кроме того, заявитель получила солидную помощь от властей Кипра.44. Европейский суд счел, что в отношении содержания жалобы заявителя относительно ее права собственности настоящее дело поднимало комплекс вопросов основополагающей важности относительно системы Конвенции, в целом. Рассмотрение жалобы также включало в себя несколько слушаний в Европейской комиссии и три слушания в Европейском суде. Таким образом, заявитель имела право воспользоваться услугами двух кипрских адвокатов и специалистом — Королевским советником из Соединенного Королевства в целях представления своих интересов. Европейский суд пришел к выводу, что судебные расходы и издержки были реальными, понесены по необходимости и являлись обоснованными в своем размере и должны быть компенсированы в полном объеме. V. Судебные расходы и издержки властей Кипра45. Власти Кипра утверждали, что им также должны быть возмещены судебные расходы и издержки, понесенные при передаче дела в Европейский суд. В связи с этим они потребовали присудить им 48315,77 кипрских фунтов. Они пояснили, что желают только возмещения издержек, а не компенсации, так как значительные ресурсы были вовлечены в дело, которые были признаны обоснованными двумя постановлениями Европейского суда.46. Власти Турции не представили никаких замечаний относительно этого требования.47. При этом представитель Европейской комиссии придерживался иной точки зрения.48. Европейский суд напоминает о главном принципе, согласно которому государства должны сами нести свои издержки в состязательных процедурах в международных судах (см., например, статью 64 Статута Международного суда ООН и Консультативное заключение этого суда по обращению «О пересмотре постановления административного суда ООН N 158» (Application for Review of Judgment N 158 of the United Nations Administrative Tribunal), ICJ Reports 1993, p. 211, § 96). Европейский суд счел, что это правило обладает даже большей применимостью, когда, с учетом особого характера Конвенции как инструмента европейского публичного порядка (ordre public), Высокие Договаривающиеся Стороны передают дела в конвенционные органы на основании статьи 24 или пункта «c» статьи 48 Конвенции как части коллективной защиты прав, заложенных в Конвенции, или в силу пункта «b» статьи 48 Конвенции в целях защиты прав своих граждан. В принципе, по мнению Европейского суда, неправильно, когда государствам, которые действуют, inter alia, в преследовании интересов сообщества Конвенции, в целом, даже когда это совпадает с их собственными интересами, возмещаются их расходы и издержки, понесенные при осуществлении этих действий. Соответственно, Европейский суд отклонил требования властей Кипра о компенсации судебных расходов и издержек. VI. Процентная ставка при просрочке платежей49. Согласно информации, полученной Европейским судом, годовая процентная ставка, применяемая на Кипре на день принятия настоящего Постановления, составляет 8 процентов. НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:1) отклонил пятнадцатью голосами против двух утверждение властей Турции, что заявитель не имеет права на получение справедливой компенсации на основании статьи 50 Конвенции;2) постановил четырнадцатью голосами против трех, что государство-ответчик должно в течение трех месяцев выплатить заявителю 300000 (триста тысяч) кипрских фунтов в качестве компенсации материального ущерба;3) постановил пятнадцатью голосами против двух, что государство-ответчик должно в течение трех месяцев выплатить заявителю 20000 (двадцать тысяч) кипрских фунтов в качестве компенсации морального вреда;4) постановил тринадцатью голосами против четырех, что государство-ответчик должно в течение трех месяцев выплатить заявителю 137084,83 (сто тридцать семь тысяч восемьдесят четыре фунта восемьдесят три цента) кипрских фунта в качестве компенсации судебных расходов и издержек;5) постановил пятнадцатью голосами против двух, что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляются простые проценты в размере 8 процентов годовых;6) единогласно отклонил требования властей Кипра о компенсации им судебных расходов и издержек;7) единогласно отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации. Совершено на английском и французском языках, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 28 июля 1998 г. в соответствии с подпунктом 2 пункта 2 правила 55 Регламента Суда. Председатель ПалатыРудольф БЕРНХАРДТ Секретарь-Канцлер СудаГерберт ПЕТЦОЛЬДВ соответствии с пунктом 2 статьи 51 Конвенции и пунктом 2 правила 53 Регламента Суда А к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения: a) частично особое мнение судьи Х. М. Моренильи;b) частично особое мнение судьи Дж. Мифсуда Бонничи;c) особое мнение судьи Ф. Гюльчюклю;d) особое мнение судьи Л.-Э. Петтити.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Ф. ГЮЛЬЧЮКЛЮ

Я сожалею, что не могу согласиться с мнением большинства Европейского суда относительно «справедливой компенсации». Моя точка зрения на требования по статье 50 Конвенции не только распространяется на мое несогласие относительно Постановлений Европейского суда по предварительным возражениям от 23 марта 1995 г. (40/1993/435/514) и по существу дела от 18 декабря 1996 г. (40/1993/435/514), но также основывается на конкретных вопросах, присущих понятию справедливой компенсации, предоставляемой на основании статьи 50 Конвенции. 1. В соответствии со словами этого положения, прецедентным правом Европейского суда и единогласным мнением правоведов статья 50 Конвенции не создает в обязательном порядке абсолютное обязательство для Европейского суда по назначению компенсации. Дискреционная природа полномочий Европейского суда в отношении справедливой компенсации вытекает как из его полномочия по определению необходимости выплаты компенсации, так и из того факта, что подобное решение Европейского суда не относится к вопросу публичного порядка. Следовательно, в соответствии с Конвенцией, а также последующей прецедентной практикой Европейского суда отсутствует какое-либо требование, в соответствии с которым Европейский суд обязан назначить заявителю определенную сумму компенсации. Европейский суд самостоятельно, даже в строго индивидуальных делах, без учета международной политики, очень часто, а в отношении определенных статей Конвенции систематически не назначал выплату справедливой компенсации, придерживаясь мнения, что сам факт установления нарушения представляет собой надлежащую справедливую компенсацию. Как обратил внимание судья Р. Бернхардт в своем особом мнении к основному Постановлению, дело заявителя Лоизиду относится к большому числу людей, и этот вопрос образует неотъемлемую часть решения кипрской проблемы. Предложения прямо заинтересованных сторон отражены в «Своде идей по общему рамочному соглашению по Кипру» (Set of ideas on an overall framework agreement on Cyprus) (S/24472). Игнорирование запутанности и политической сложности международной проблемы, которая длится на протяжении 35 лет, и ее ограничение индивидуальным измерением не поможет найти быстрое решение. 2. Я придерживаюсь мнения, что в настоящем деле «справедливая компенсация» не должна быть присуждена, равно как и судебные расходы и издержки. 3. Дело заявителя Лоизиду не является отдельным делом только в отношении заявителя (вступление в рассмотрение дела греко-кипрской администрации показало это); это дело относится к несовместимости всех жителей острова, турецкой или греческой национальности, которые были перемещены ввиду событий 1974 года, и этот факт не должен вызывать удивления. В основе дела «Лоизиду против Турции» лежит дальнейший политический статус государства, которое, к несчастью, исчезло, и ответ на этот вопрос ищут все международные политические органы (Организация Объединенных Наций, Европейский Союз, Совет Европы и другие). Вопрос подобной важности никогда не может быть ограничен исключительно понятием права собственности, и таким образом, урегулирован жалобой на нарушение положения Конвенции, которая никогда не планировалась для решения проблем в таком масштабе. Я полностью согласен с утверждением судьи Х. М. Моренильи в его особом мнении, что «большинство Европейского суда нереалистично не придало значение общей политической ситуации в регионе, в котором заявитель обладала собственностью в период рассмотрения ее требования о возмещении материального ущерба за потерю возможности пользоваться землей и последующую утрату возможности развития или сдачи земли в аренду на протяжении прошедших восьми лет, а также при определении справедливой оценки стоимости (см. § 33 и 34 настоящего Постановления)». 4. Наконец, как я отметил выше, вступая в настоящее дело, передав его на рассмотрение в Европейский суд, греко-кипрская администрация полностью изменила природу дела в целях Конвенции. Оно стало межгосударственным. Несмотря на свой обманчивый вид, судебная и правовая стадии в этом деле были проведены представителями греко-кипрской администрации. Как Европейский суд самостоятельно установил по межгосударственным делам, стороны должны сами нести расходы и издержки, которые они несут в подобных процедурах. Следовательно, заявителю не должны быть выплачены судебные расходы и издержки. Более того, я скажу, соглашаясь с особым мнением судьи Х. М. Моренильи, что в настоящем деле не было «необходимым, чтобы интересы заявителя в Европейской комиссии и Европейском суде представляли два кипрских адвоката и иностранный специалист в области международного права, так как, по моему мнению, одного адвоката вполне бы хватило для надлежащего рассмотрения правовых вопросов, затронутых в настоящем деле».


Примечания

  1. ↑ Шарифов Мехти. Злоупотребление защитой прав человека Европейским Судом по правам человека при определении «суверенных пределов»// Публично-правовые исследования (электронный журнал), 2011, N 3 - 4. С. 87
  2. ↑ Официальный перевод на русский язык Конвенции в редакции Протокола № 14 с ратифицированными Российской Федерацией Протоколами № 1, 4 и 7
  3. ↑ Кипрская проблема// Сайт Посольства Республики Кипр в Москве
  4. ↑ Толстых В. Л. Курс международного права. Учебник. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 296
  5. ↑ Постановление Европейского суда по правам человека от 18 декабря 1996 года, п. 44
  6. ↑ Постановление Европейского суда по правам человека от 18 декабря 1996 года, п. 51

Источники

Категория:Дела Европейского суда по правам человека с участием Турции
Категория:Турецкая Республика Северного Кипра

Достопримечательности Пафоса

Замки

Изображение Наименование Местонахождение Краткое описание
Замок Саранта Колонес
(«Замок Сорока колонн») 		Като-Пафос, Археологический парк Пафоса
Пафосский замок

Культовые объекты

Изображение Наименование Местонахождение Краткое описание
Латинский собор
(Собор Богоматери Галатариотиссы)
Катакомбы Святой Соломонии
Мечеть Джами Кебир Перестроена турками в 1584 году из византийской церкви Агия-София[1]
Собор Святого Феодора
Храм Святых Бессребреников Косьмы и Дамиана
(Агион Анаргирон)
Церковь Агиа Кириаки
(Церковь Святой Кириаки Хрисополитиссы)
Церковь Богоматери Теоскепасти
(Панагия Теоскепасти)
Церковь Святого Антония
Церковь Святого Кендеаса
Церковь Святой Марины

Археологический музей Пафоса

Категория:Археологические музеи Кипра

Археологический парк Пафоса

Категория:Археологические музеи Кипра

Катакомбы Святой Соломонии

История Пафоса

Согласно археологическим исследованиям, первое поселение на месте Старого Пафоса возникло в период неолита. Это поселение стало центром религиозного культа Афродиты и догреческих божеств плодородия. Культ пафосской Афродиты почитался не только на Кипре, но постепенно распространился и на всю Эгеиду. Священная роща и алтарь Афродиты в Пафосе упоминаются в гомеровской Одиссее (VIII, 362). В знак признания этого района местом рождения Афродиты микенцы, захватившие Пафос вскоре после Троянской войны (XIII—XII вв. до н. э.), возвели здесь храм, посвящённый этой богине.

Старый Пафос (Палеа-Пафос), на месте которого ныне располагается деревня Куклия в примерно 12-ти км на юго-восток вдоль побережья от современного города Пафос, был основан на возвышенности в 10-ти стадиях от морского берега. Согласно Страбону, город находился рядом с мысом Зефириум и устьем речушки Бокарус. Это догреческое этеокипрское поселение восприняло культ богини плодородия (позднее трансформировавшийся в культ Афродиты) вероятнее всего у финикийцев. Самые ранние из найденных здесь женских фигурок и амулетов божеств плодородия датируются III тысячелетием до н. э. Теменос богини был создан в Старом Пафосе ещё до первых сооружений позднего бронзового века. Согласно мифологии, основателем Палеа-Пафоса и его первым царём был финикиец Кинир, современник троянских событий, построивший святилище Афродиты и ставший её первым верховным жрецом. Киниру ставится в заслугу также обучение киприотов добыче и обработке металлов. Кинирады (греч. Κινυράδαι), считавшие себя потомками Кинира, были жрецами и прорицателями святилищ Афродиты в Пафосе и в Амафунте, а также какое то время были царями Палеа-Пафоса. Согласно дошедшим до нас кипро-минойским надписям, Кинирады правили городом совместно с советом старейшин и народным собранием.

Основателем Нового Пафоса (Неа-Пафоса) в районе гавани современного города Пафос считается один из участников Троянской войны, предводитель аркадцев Агапенор. Согласно греческим авторам (Павсаний, Псевдо-Аполлодор, Страбон[2]), при возвращении домой после взятия Трои корабли аркадцев были занесены штормом на юго-западное побережье Кипра, где Агапенор основал Неа-Пафос, а затем воздвиг в Старом Пафосе величественный храм Афродиты. Останки этого храма сохранились до наших дней. Скорее всего Кинирады продолжали править в Старом Пафосе, соседствуя с новой греческой колонией. Не смотря на то что политический центр переместился в Неа-Пафос, религиозным центром культа Афродиты оставался Палеа-Пафос. Согласно Страбону, дорога из Нового в Старый Пафос ежегодно переполнялась желающими поклониться более древним святыням. Так продолжалось до тех пор пока Палеа-Пафос и его храм Афродиты не были разрушены землетрясением.

За греческой колонизацией Пафоса в этом регионе наступает начало железного века (XI век до н. э.). О переходе острова под власть греков свидетельствует так же переход от кипро-минойского письма, надписи на котором исчезают к X веку до н. э., к кипрскому письму, на котором писали местные греческие колонисты. К этому периоду относится гробница № 49 в Палеа-Пафосе-Скалесе, в которой были обнаружены 3 бронзовых обелиска с надписями кипрским письмом. В одной из надписей упоминается греческое имя Офелтас (Opheltas), что является первый на Кипре памятником древнегреческого языка, записанного кипрским письмом. Одновременно с греческой происходит и финикийская колонизация Кипра, очевидно затронувшая и район Пафоса. В некрополе Палеа-Пафос-Скалес близ Куклии обнаружены погребения детей в пифосах ханаанского стиля, а в Скалесе найдено множество изделий левантского типа, что явно свидетельствует о финикийском присутствии уже в XI веке до н. э. Переселение финикийцев на Кипр возрастает к VIII веку до н. э. Однако в этот же период (или несколько раньше) Кипр попадает по власть Ассирии.

Карта городов-государств на древнем Кипре

Цари Пафоса

  • Кинир
  • Акестор — VII век до н. э.[3][4]
  • Этевандр (Итуандер)[5][6] — упоминается в надписи ассирийского царя Асархаддона 672 года до н. э.
  • Стасандр I — ок. 450 г. до н. э., данник персов
  • Тимарх — 332—320 до н. э.[7]
  • Стасандр II — 320—320 гг. до н. э.[8]
  • Никокл — последний царь, сторонник Антигона, в 306 г. до н. э. окружённый войсками Птолемея Лагида вместе с семейством покончили с собой, монеты с его именем чеканились с ок. 320 г. до н. э.[9]

Примечания

  1. ↑ Вальдемар Вайс. Кипр. Путеводитель.
  2. ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э VI 15; Павсаний. Описание Эллады VIII 5, 2; Страбон. География XIV 6, 3 (С. 683)
  3. ↑ С. 148
  4. ↑ С. 373
  5. ↑ С.7
  6. ↑ С. 312
  7. ↑ PALEAPAPHOS
  8. ↑ PALEAPAPHOS
  9. ↑ [1]

Источники