|
Убежища в языческих храмахУбе́жища в язы́ческих хра́мах (др.-греч. ἄσυλον, лат. asylum, убежище, приют; отсюда азиль или асиль[1]) — принадлежали к явлениям сакрального права: этим именем назывались, прежде всего, святилища, считавшиеся неприкосновенными (др.-греч. ἄσυλον = лат. sacrosanctus) со всем принадлежащим им имуществом (алтарями, статуями богов, драгоценностями и прочим)[2]. Кроме святилищ, правом асилии могли обладать и другие места, в связи с чем можно выделить три основных вида асилии[3]: 1) асилия, которая даётся только святилищу в связи с реорганизацией местного обряда в общеэллинское празднество. Так, остров Кос добивался признания праздника в честь Асклепия общеэллинским и асилии святилища бога; 2) асилия дается всему городу и его хоре, что уже выходило за рамки древней традиции, запрещавшей насилие только в местах отправления культа. Самый яркий пример — Магнесия-на-Меандре, которая просила полисы и монархов признать праздник Артемиды Левкофриены общеэллинским и асилию всего города и хоры; 3) дарование неприкосновенности частным сообществам, как например, союзу технитов Диониса. Общие правилаДаже во время военных действий (по крайней мере греков с греками) храмы считались неприкосновенными, вследствие чего они служили государственными сокровищницами и даже местом сбережения частного имущества[2]. Они служили также убежищем для преследуемых, ищущих помощи и защиты и даже преступников: увести силой от статуи бога или алтаря лицо, ищущее защиты, считалось преступлением. Исключения допускались по отношению к лицам, подвергнутым атимии или осуждённым на смерть, хотя в Спарте щадили и таких лиц[2]. Неприкосновенным считался человек и в том случае, если он, выходя из храма, поддерживал осязаемую связь с алтарём. Так, приверженцы Килона, искавшие спасения в храме Афины, сочли безопасным выйти из храма, держась за верёвку, привязанную к подножию статуи, и были вне опасности до тех пор, пока веревка у храма Евменид случайно не оборвалась: только тогда подсудимые были объявлены вне религиозного закона и перебиты (Plut. Sol., 12). Бывали случаи нарушения этого священного права, но в общем святыня убежища считалась ненарушимой, и если случайные нарушения не карались законом, то потому, что верили в возмездие со стороны оскорблённого божества[2]. К таким нарушениям права убежища относились не только насильственный захват, но и всякие меры, направленные к тому, чтобы ищущий защиты покинул убежище, например:
Ищущим убежища и защиты предоставлялись особые льготы, например:
В Древней ГрецииВ Древней Греции некоторые святилища в последнем отношении представляли большие преимущества благодаря просторному помещению, и случалось, что просящие защиты жили по нескольку лет в храме, пока им позволяли средства. Так, спартанский царь Плистоанакт прожил в убежище Зевса Ликея при Мегалополе 19 лет, сын его Павсаний II, осуждённый на смерть за уклонение от битвы с фиванцами (395 г. до Р. Хр.) и заключение с ними постыдного для Спарты перемирия, жил до смерти при храме Афины Алеи в Тегее. Пространство убежища, считавшееся неприкосновенным, иногда бывало весьма значительно: так, храм Артемиды в Гиерокесарее располагал неприкосновенным участком площадью в 2 римские мили в окружности; в Эфесе участок убежища занимал часть города (до времён Августа)[2]. Некоторые святилища преимущественно перед другими пользовались правом убежища в самых широких размерах, так что всякий прибегавший к ним находился в безопасности от своих преследователей на всём священном пространстве. Такое всеобщее признание за святилищем права убежища достигалось путём дипломатических сношений, о чём свидетельствует ряд эпиграфических документов. К числу подобных привилегированных убежищ относились святилища, получившие особую санкцию от африктионий, оракулы и отдельные храмы[2]:
В эллинистическую эпоху одним из наиболее известных убежищ считался храм Кабиров на острове Самофракии[2]. В Древнем РимеС середины III века до н. э. право убежища свободно предоставлялось целым городским округам в политических целях, чем достигалась их нейтрализация и неприкосновенность в случаях нападений и завоеваний. Римляне первоначально с полной охотою давали право убежища отдельным храмам, но так как туда скрывались от кары закона действительные преступники и правонарушители, то Тиберий в 22 г. поручил сенату пересмотреть список храмов, имевших право убежища, в результате чего это право в значительной степени было сокращено и тем святилищам, за которыми оно было сохранено, было предписано пользоваться им в законных границах. По Тациту (Ann., III, 60, след.) это право получили[2]:
Упоминается, кроме того, ряд и других убежищ, к которым, между прочим, были отнесены все храмы и капеллы (часовни) правящих императоров в Италии и провинциях. В Риме было известное убежище Ромула (Вейовиса) на Капитолии, между его вершинами, в дубовой роще: по преданию, оно было основано с целью увеличения числа граждан нового города. При Августе было открыто новое убежище при храме Юлия Цезаря.[2] Право убежища языческих храмов впоследствии перешло и на христианские церкви[2]. У древних славянО том, как назывался подобный институт у славян, и какие были его правила, нам в деталях не известно, однако сохранились свидетельства, что язычники-славяне также признавали право убежища в своих святилищах. Гельмольд (XII век) пишет о святилище славянского бога Прове, находящемся на полуострове Вагрия:
См. такжеПримечания
Ссылки
|
