Символическое (Лакан)

Символическое или символический порядок (фр. Symbolique) — термин психоаналитической теории Жака Лакана. Порядок Символического, наряду с Воображаемым и Реальным составляет один из элементов, выделенных Лаканом в его попытке провести различие между элементарными регистрами, составляющими измерения человеческого существования. Эти три термина развивались Лаканом постепенно в ходе эволюции его мысли, и Символическое возникло вслед за Воображаемым, заняв центральное место в работах Лакана после римского доклада 1953 года[1].

Появление Символического

Ранние работы Лакана имели предметом своего рассмотрения Воображаемое — «специфические образы, к которым обращается древний термин imago»[2]. Однако позже «понятие символического вышло на первый план в римском докладе … и с этого времени символическое, а не воображаемое рассматривается как определяющее порядок субъекта»[3].

Лакановское понятие символического многим обязано распространению структурализма, в частности выходу «Элементарных структур родства» Клода Леви-Стросса в 1949 году. Во многом символическое Лакана выступает эквивалентом «культурного порядка» Леви-Стросса[4] — культурного порядка, опосредованного языком. «Человек говорит, однако делает это потому, что символ сделал его человеком … накладывая царство культуры на царство природы»[5]. Признавая, что «язык есть базовый социальный институт в том смысле, что все остальные [институты] предполагают язык»[6], Лакан нашёл в соссюровском лингвистическом разделении речевого знака на означающее и означаемое новое прочтение фрейдовского психоанализа как «лечения разговором»[7].

Расцвет Символического

В течение десятилетия, последовавшего за римским докладом, десятилетия ознаменованного выходом его книги Ecrits, Лакан обнаружил в понятии символического ответ на невротическую проблему воображаемого: «задача системы обозначений в том, чтобы препятствовать захвату воображаемым»[8]. Принимая вслед за Леви-Строссом антропологическую предпосылку, что человек есть «животное символическое» и что «самоописание общества посредством символов есть неотъемлемая часть социальной реальности»[9], Лакан делает шаг к тому чтобы рассматривать «эдипов комплекс, в той мере, в какой мы продолжаем признавать его роль как охватывающего в качестве означающего значительной часть нашего опыта»[10] как ту область, посредством которой бремя социальной реальности передаётся растущему ребёнку символическим отцом: «в Имени отца мы распознаём основание символической функции, которая, со времён начала истории, идентифицировала его [отца] личность с фигурой закона»[11].

Воображаемое теперь рассматривается Лаканом как принадлежащее более раннему периоду — замкнутому миру дуальных отношений матери и ребёнка: «Мелани Кляйн описывает отношение к матери как отражённое отношение … [пренебрегая] третьим элементом — отцом»[12]. Воображаемое оказывается распавшимся и открывшимся более широкому, символическому, порядку.

Обозначением этого более широкого порядка у Лакана выступал Другой — «большой другой, то есть другой языка, Имена-Отца, означающие или слова [которые] … публичны, [находятся в] общем владении»[13]. Но несмотря на то что указанное отношение есть по существу отношение лингвистическое, Лакан не ставит знака равенства между символическим и языком, так как последний вовлечён также и в порядки воображаемого и реального. Символическое измерение языка — измерение означающего, элементы которого не имеют позитивного существования, но конституированы в их взаимном различии.

Бессознательное — дискурс Другого, и потому принадлежит к символическому порядку. Закон — ещё одно царство, регулирующее желание в эдиповом комплексе и определяющее субъективность. «Бессознательное есть сумма влияний речи на субъект. На том уровне, где субъект конституирует себя из эффектов означающего, … мы зависим от поля Другого, бывшего за долго до нашего прихода в мир, и чьи повторяющиеся структуры определяют нас как субъектов»[14].

Закат Символического

В 1960-е годы ожидания, связанные с понятием символического порядка начинают ослабевать, а символическое всё в большей мере начинает рассматриваться как часть человеческого состояния, теряя свой статус психотерапевтической панацеи. Критическое внимание Лакана начинает сдвигаться к понятию Реального, рассматриваемого как «то, обо что спотыкается символическое … то, чего недостаёт в порядке символического, неустранимый остаток всякой артикуляции … пуповина символического»[15]. По прошествии десятилетия, в 1970-е Лакан постепенно приходит к тому, чтобы отвергнуть Эдипа как «фантазию Фрейда»[16].

Интерес позднего Лакана направлен на развитие понятий наслаждения (фр. jouissance) и синтома (фр. sinthome) как основных для психоанализа[17].

Примечания

  1. ↑ Alan Sheridan, «Translator’s Note», Jacques Lacan, The Four Fundamental Concepts of Psycho-Analysis (London 1994) p. 279
  2. ↑ Lacan, Ecrits p. 11
  3. ↑ Alan Sheridan, «Translator' Note», Jacques Lacan, The Four Fundamental Concepts of Psycho-Analysis (London 1994) p. 279
  4. ↑ David Macey, «Introduction», Lacan, Four, p. xxii and p. xxv
  5. ↑ Lacan, Ecrits p. 65-6
  6. ↑ John R. Searle, The Construction of Social Reality (London 1995) p. 60
  7. ↑ Sigmund Freud and Joseph Breuer, quoted in Macey, Four p. xxvii
  8. ↑ Jacques-Alain Miller, «Commentary» in Lacan, Ecrits p. 332 and p. 327
  9. ↑ Alfred Schutz,The Problem of Social Reality (The Hague 1973) p. 356 and p. 330
  10. ↑ Lacan, Ecrits p.66
  11. ↑ Lacan, Ecrits p. 67
  12. ↑ Lacan, Seminar III, in J. Mitchell and J. Rose, Feminine Sexuality (New York 1982) p. 57-8
  13. ↑ Philip Hill, Lacan for Beginners (London 1997) p. 160 and p. 73
  14. ↑ Lacan, Four, p. 126 and p. 246
  15. ↑ Sheridan, Four p. 280
  16. ↑ J. Clemens and R. Grigg eds., Jacques Lacan and the Other Side of Psychoanalysis: Reflections on Seminar XVII (London 2006) p. 51
  17. ↑ Lorenzo Chiesa, Subjectivity and Otherness (London 2007) p. 188

Литература

Ссылки