|
Дубовка, Владимир Николаевич
 Влади́мир Никола́евич Дубо́вка (бел. Уладзі́мір Мікала́евіч Дубо́ўка; 2 (15) июля 1901 — 20 марта 1976, Москва) — белорусский советский поэт, прозаик, языковед, переводчик, литературный критик. Лауреат Литературной премии имени Я. Купалы (1962). Член Союза писателей СССР (1958). БиографияРодился в семье рабочего в д. Огородники, Вилейский уезд, Виленская губерния (ныне Поставский район, Витебская область, Беларусь). В 1905—1912 годах учился в Маньковичской начальной школе. В 1912 году поступил в Мядельское училище. В октябре 1914 года поступил в Ново-Вилейскую учительскую семинарию, которая в связи с войной была переведена в Невель. В феврале 1918 года завершил семинарскую учёбу и переехал в Москву, куда ещё в 1915 году перебралась его семья. По окончании в 1918 году Ново-Вилейской учительской семинарии Дубовка был принят студентом историко-филологического факультета Московского университета, но после двух месяцев учёбы был вынужден, чтобы помочь родителям, поехать работать учителем на Тульщину. В 1920 году проходил службу в отдельной телеграфно-строительной роте Красной Армии. В 1921 году после демобилизации работал в Народном комиссариате просвещения РСФСР методистом и инструктором белорусских школ и учился в Высшем литературно-художественном институте имени В. Брюсова. В 1920-е годы — один из ведущих белорусских поэтов независимой ориентации. В 1922—1925 годах — редактор белорусского издания «Вестник ЦИК, СНК и ПВО Союза ССР», одновременно ответственный секретарь представительства БССР при Правительстве СССР. Был лично знаком с В. Маяковским и С. Есениным, совместно участвовал с ними в отдельных литературных встречах и приёмах[1]. В 1924 году впервые посетил Минск, затем поехал в Харьков, где знакомится с украинским поэтом Вл. Сосюрой и другими. Также работал редактором литературной страницы на белорусском языке в газете «Гудок». В 1926—1930 годах редактор «Свода законов и приказов Рабоче-Крестьянского правительства Союза ССР». Несмотря на то, что постоянно жил в Москве, принимал активное участие в белорусском литературном движении — член литературных объединений «Маладняк»(«Молодняк»), «Узвышша» («Возвышенность»). Первый редактор журнала «Белорусский пионер». Чтобы избежать цензуры, некоторые стихи печатал в западном журнале «Белорусская культура». В 1927 году женился на Марии Петровне Клаус. В следующем году родился сын Ольгерд. За стихотворение «За все земли, всех народов мира» 20 июля 1930 года был арестован ОГПУ СССР в Кремле по делу «Союза освобождения Беларуси». В 1931 году находился в заключении в минской тюрьме; 10 апреля был осуждён на пять лет ссылки в Яранск, куда приехала с малолетним Ольгердом и Мария Петровна. Работал в Яранском районном потребительском союзе в должности секретаря. Принудительно переехал в деревню Шешурга, а позже — в Чебоксары. В июле 1935 года срок ссылки был продлён на 2 года. В 1937 году был повторно арестован и осуждён на 10 лет лишения свободы, после чего жена с сыном вернулась в Москву, а потом — в Талдом, где работал счетоводом. Здесь в 1941 году погибает тринадцатилетний сын Ольгерд. Наказание отбывал в Кировской области, Чувашии, на Дальнем Востоке. В заключении литературным трудом не занимался. В 1947 году по окончании срока заключения поэт оказался в городе Зугдиди (Грузинская ССР), где работал счетоводом в конторе чайного совхоза Наразени. Туда же переехала и Мария Петровна. 16 февраля 1949 года был арестован в третий раз. Особым совещанием МГБ СССР в апреле 1949 года был осуждён на 25 лет заключения. Отбывал наказание сначала в тбилисской тюрьме, потом был этапирован в Красноярский край. Работал столяром в Почеце Абанского района. Окончательно был реабилитирован 15 ноября 1957 года. В 1959 году посетил Киев и путешествовал по Полесью. Умер 20 марта 1976 года в Москве[2]. Похоронен на Николо-Архангельском кладбище[3]. Мария Петровна пережила мужа почти на 4 года — умерла 18 марта 1980 года в Москве. ПамятьВ сентябре 1990 года Мядельская СШ № 1 стала носить имя Владимира Дубовки. На здании школы был прикреплен мемориальный знак в честь писателя, создан литературный зал-музей. В зале был установлен бронзовый бюст Владимира Николаевича, выполненный скульптором Г. Муромцевым[4]. Примечательно, что в стенах школы впервые (специально) прозвучала чудом уцелевшая ария Брониславы из незавершенной оперы Николая Равенского «Бронислава» на либретто В. Дубовки по его одноимённой поэме. Опера писалась в 1929—1930 гг. в Москве, работа оборвалась в 1930 году в связи с арестом В. Дубовки. Награды и премии
ТворчествоПоэзияПоэтическое творчество Владимира Дубовки разделяется на два периода: 1921—1930 и 1958—1976 годов, из которых первый был особенно плодотворным[5]. На формирование направлений художественного поиска Дубовки сильно повлияли классики белорусского литературы Янка Купала, Якуб Колас и Максим Богданович. Творчество поэта 1920-х годов выделяется новизной и оригинальностью использования поэтических средств выразительности и приёмов версификации[6]. Началом литературного творчества поэта считается 1921 год, когда в газете «Советская Белоруссия» было напечатано его стихотворение «Солнце Беларуси». Вскоре выходят сборники «Строма» (1923), «Там, где кипарисы» (1925), «Тростник» (1925), «Credo» (1926) и «Наля» (1927), главной темой которых становится идея возрождения страны, призыв к благородной чинности для края и народа. В период нахождения поэта в Москве была написана поэма-триптих: «Круги» (1927), «И пурпурных парусов извивы…» (1929) и «Штурмуйте аванпосты будущего!» (1929, вышла в 1965). В поэмах ставится проблема сохранения духовного наследия народа — сокровища, накопленного на протяжении долгих веков. В последней поэме Дубовка выступил против поголовной коллективизации, отстаивал право свободного выбора при организации новых форм хозяйствования. В 1930 году Владимир Дубовка был арестован и обвинен по делу «Союза освобождения Беларуси». Непосредственной причиной ареста стала публикация стихотворения «За все земли, всех народов мира …», опубликованного в журнале «Белорусская культура» (№ 1, 1927, Вильнюс) под псевдонимом Янка Кривичанин. Этим псевдонимом поэт больше не пользовался[7]. На этом этапе жизни закачивается первый период в творчестве Владимира Дубовки. В своих поэтических произведениях, как представитель молодой плеяды творцов, Владимир Дубовка стремился постичь духовный смысл революции и изменений, которые происходили в жизни. Как отмечает В. Максимович, художественная канва произведений поэта, которая держится на условно-ассоциативной образности, сильно заземлена, усреднена и служит выявлению конкретно-исторической проблематики[8]. Вклад в языкознаниеВладимир Дубовка сделал значительный вклад в развитие лексического строя белорусского литературного языка, пополнение его словарного состава абстрактной и научной лексикой[9]. Как свидетельствует А. Каврус, исследователь языка Дубовки, отдельные слова и фразеологизмы, используемые писателем, передают колорит родных ему речей Поставщины и Мядельщины: «адляйцаць», «ажыргаць», «астрыжонак», «брыж», «буталь», «водзыўкі», «зблоціць», «калюжа», «лактаць», «нажутка», «пагурачак», «разыгранка» и другие[10]. Поэту принадлежит большая роль в закреплении следующих слов в литературном обиходе: «агораць», «апантаны», «ашчаперыць», «водар», «дойлід», «збочыць», «зьнічка», «імклівасьць», «наканаваны», «нелюдзь», «непрыдатны», «талака», «удубальт» и других. В частности, Владимир Дубовка предложил заменить иноязычные слова «дифтонг» белорусским «згук»[11]. Произведения поэта обращают на себя внимание использованием новых слов, необычных обращений, которые встречаются почти в каждом поэтическом произведении 1920-х годов: «дэсань», «кунежыць», «сэймаваць», «сэймікаваць», «сквіл», «многакраць», «замета», «чмары», «гэрцы», «скелз», «валотны», «соўкаць», «стацьцё», «сухазлоты», «памжа», «вілаводны», «віратлівы», «цьвятлівіць», «заістужыцъ», «распарасонся», «бесхацінцы», «дзеньдзівер», «скогат», «сукрыстасць» и других[12]. В конце 1920-х — 1930-х годах Владимир Дубовка в журнале «Узвышша» и других изданиях напечатал ряд статей по вопросам развития белорусского языка. В своих языковедческих статьях он предлагал свой проект решения основных вопросов графики и орфографии, поставленных на Академической конференции 1926 года, в которой он участвовал[13]. В статьях Владимир Дубовка глубоко размышлял о применении алфавита в разных странах и культурных кругах. Проследив историю использования различных графических систем в белорусском книгопечатании — глаголицы, кириллицы, гражданки, — он пришел к выводу, что «Современная наша кириллица непоправимо лучше приспособлена к нашей фонетике, чем польско-чешский алфавит»[14]. В 1928 году Дубовка в журнале «Узвышша» опубликовал собственный проект для букв «д» и «дж», с № 5 журнал начал печатать с новыми буквами отдельные материалы, а с № 2 за 1929 год согласно постановлению общего собрания от 14 февраля 1929 года уже весь журнал печатался с новыми буквами[15]. Впрочем, это нововведение позже не получило законодательного оформления. Также Дубовка предлагал заменить созданное Карамзиным «ё» на «ö» (öн, лöн, Лöндан)[16], ввести на образец украинской графики «ї» для передачи сочетания «Йи» (їкавка, їм, паїла)[17]. ОценкиТворческий потенциал Владимира Дубовки получил широкий резонанс среди его современников ещё в 1920-е годы.
БиблиографияСборники стихов
Поэмы
Сказки
Антологии
Повести для детей
Рассказы-воспоминания«Лепестки» (1974). Переводы
Примечания
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
