К началу войны евреи составляли более половины населения посёлка Черея[1][2].
5 июля 1941 года местечко заняли немецкие войска, и оккупация продлилась до 27 июня 1944 года[3]. Малявцев, бывший председатель артели инвалидов, стал бургомистром Череи, а Мурашко — его заместителем. Некоторые с удовольствием пошли на работу в полицию, получив возможность безнаказанно грабить евреев, отнимая у них еду и последние средства к существованию[4].
Гетто в Черее было открытого типа, и поскольку евреи жили компактно, то их оставили на своих местах и никуда не переселяли[5].
Евреев принудительно заставляли выполнять самые тяжёлые и грязные работы, запрягали их в телеги, заставляя возить грузы, безнаказанно избивали[4].
Уничтожение гетто
В ночь с 4 на 5 марта 1942 года Черею тихо окружил немецкий карательный отряд с пулеметами и автоматами. На рассвете 5 марта всем евреям приказали собраться в одном месте. Поняв, для чего собирают, многие бросились бежать в поле, где были застрелены оцеплением. Немцы и «бобики» (так в народе презрительно называли полицаев[6][7]) пошли по деревне, проверяя дома, чердаки и сараи. В доме Шлемы Капелюша нашли двух маленьких детей, которых немецкий офицер убил на месте: «По одному, на вытянутой вперед руке, он поднимал их за рубашонки вверх, выстрел из револьвера в голову — и жертва отбрасывалась в сторону…»[4][8].
К вечеру бегство евреев было остановлено и стрельба прекратилась. В это время все оставшиеся евреи были уже загнаны в бывший сельсовет — большой пустующий дом с окнами, забитыми досками, рядом с полицейской управой. Сколько там оказалось людей, неизвестно, потому что в Черее, кроме местных евреев, были и сумевшие спастись от расстрелов в Чашниках, Лукомле и других местечках. Людей запихали столько, что никто не мог сесть, и все стояли, прижатые друг к другу. С улицы раздался крик: «Бей жидов!», и по окнам стали стрелять из автоматов. Стоял крик, падали раненые и мёртвые. Недалеко на улице, за церковью, полицаи увидели несколько старых евреев и забили их прикладами винтовок[4][9].
Затем каратели построили евреев в две колонны. Под усиленным конвоем немецких солдат и полицейских одну колонну отвели к силосной яме колхоза «Колос», а вторую — к выкопанной заранее яме у болота на другом конце деревни. Евреев заставляли группами по десять человек спускаться вниз, расстреливали из пулеметов, и гнали вниз следующую группу. Вокруг обоих мест массовых убийств на возвышенностях были заранее размещены пулеметчики, которые расстреливали всех пытающихся бежать[4][10].
У Симона Гольдберга перед расстрелом на глазах родителей изнасиловали двух дочерей[11].
После того, как в этой «акции» (таким эвфемизмом нацисты называли организованные ими массовые убийства) все евреи — около 800[12][3][13] человек — были убиты, немцы и полицаи тщательно обыскивали Черею и соседние деревни в поисках спрятавшихся. Например, в деревне Вал нашли семью Шмуйла Когана и застрелили его с женой и дочкой, но два его сына смогли бежать и воевали потом в партизанах. В деревне Болюта нашли семью Слеймы Гуревича и убили их всех. Обнаружили в лесу и расстреляли Берку Кремера с женой и дочкой — а сын сумел уйти, воевал потом в Красной армии и погиб на фронте[4][14].
Мародёры забрали из еврейских домов всё, что можно было вынести, в поисках ценностей ломая печи, трубы и полы. По местечку бегали собаки с отгрызенными у убитых евреев ногами и руками. Маленькие тела убитых детей, родственников московского профессора Капелюша, приехавших на каникулы в деревню, собаки съели целиком[4].
Память
На одной из братских могил жертв геноцида евреев в Черее был установлен памятник[11][14], в 2020 году заменённый на новый.
Расстрелянные евреи похоронены в трех ямах. Одна, основная, — за школой, другая — там, где сейчас стоит памятник, — среди поля. Оба эти места — бывшие силосные ямы. Третья яма — в конце Хальневичской улицы, где закопаны «полезные» евреи и часть тех, кого поймали после общего расстрела (некоторых расстреляли и оставили в полях на месте убийства). В третьей яме похоронена также и семья аптекаря Руппо Исаака Михайловича, его жены Стеры Давыдовны, их две дочери 14—15 лет[11].
↑ 12Винница Г. Р.Глава 2. Система гетто и еврейское руководство // Холокост на оккупированной территории Восточной Беларуси в 1941—1944 годах. — Мн.: Ковчег, 2011. — С. 48-50. — 360 с. — 150 экз. — ISBN 978-985-6950-96-7.
↑«Памяць. Асіповіцкi район» / уклад.: П. С. Качановіч, В. У. Xypciк; рэдкал.: Г. К. Кісялёу, П. С. Качановіч i iнш. — Мінск: БЕЛТА, 2002, стр. 203 ISBN 985-6302-36-6 (бел.)
М.Ц. Дробыш, А.Л. Петрашкевіч, Л.I. Пятрова i iнш. (рэдкал.), Н.Т. Кіндзяева (укладальнік). «Памяць. Чашніцкi раён». — Мн.: «Беларуская навука», 1997. — 542 с. — ISBN 5-343-01611-1. (бел.)
Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941—1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.
Свидетельствуют палачи. Уничтожение евреев на оккупированной территории Беларуси в 1941—1944 гг. / Составители В. И. Адамушко, И. П. Герасимова, В. Д. Селеменев. — 2-е издание. — Мн.: НАРБ, 2010. — 199 с. — ISBN 978-985-6372-67-7.
Дополнительная литература
Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941—1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 978-985-6279-02-0.