|
Байкеев, Мирзаджан Курамшиевич
Мирзаджа́н Курамши́евич Байке́ев (тат. Мирзаҗан Хөррәмсә улы Байкиев; 1868, Байкеево[тат.], Краснослободский уезд, Пензенская губерния, Российская империя — 31 января 1942, Ленинград, СССР) — российский и советский скульптор, реставратор. Известен как первый татарский профессиональный скульптор. Родился в 1868 году в татарской деревне на территории Пензенской губернии. В 17-летнем возрасте приехал в Санкт-Петербург на заработки, где устроился в мастерскую к скульптору М. А. Чижову. Проявив интерес к скульптуре, в 1893 году окончил Центральное училище технического рисования барона Штиглица. После получения образования устроился в Государственный Эрмитаж, где более 30 лет проработал скульптором-реставратором. Отреставрировал большое количество скульптурных произведений из коллекции музея, принимал участие в эвакуациях экспонатов во время Первой мировой и гражданских войн. Параллельно занимался собственной лепкой, наиболее известны из его работ бюсты Ш. Марджани, Г. Тукая, И. Гаспринского, Ф. Амирхана, М. Вахитова. В 1928 году удостоен звания «Герой Труда». После начала Великой Отечественной войны принял участие в третьей эвакуации эрмитажных ценностей, в ходе которой погиб в 1942 году под вражескими бомбёжками в блокадном Ленинграде. БиографияМирзаджан Курамшиевич Байкеев родился в 1868 году в деревне Байкеево[тат.] Пензенской губернии[1][2][3]. Написание отчества разнится — от Курмашиновича и Курамшимовича до Курамшовича и Хурамшевича[4][1][5]. Из семьи бедного крестьянина[6][7]. Знал законы ислама[8], учился в мектебе родной деревни[2], по другим данным — в медресе[7]. С детства любил лепить животных из глины и приобщался к искусству[9], хотя рос вдалеке от культурных центров[10]. В юности трудился в собственном деревенском хозяйстве[11]. После смерти отца, в 17-летнем возрасте в поисках заработка приехал в Санкт-Петербург, где устроился наёмным работником вроде мальчика (слуги) в мастерскую художника-скульптора М. А. Чижова. Он, сам выходец из крестьян, назначил Байкееву постоянное жалование, сыграв значительную роль в его дальнейшей судьбе[7][12][3]. Видя у юноши художественные способности, старание и интерес к скульптуре, Чижов устроил Байкеева в Центральное училище технического рисования барона Штиглица, которое тот окончил в 1893 году по отделению рисунка и лепки[1][7][2]. Вторым после Байкеева художником из татар, окончившим то же самое училище, стал К. С. Девлеткильдеев[13][9]. После получения образования, в 1892—1895 годах Байкеев работал скульптором-реставратором в Екатерининском дворце в Царском Селе[14][2], а в 1895—1897 годах был помощником Чижова по реставрационным работам в Нарве и Вильно[1][15]. В 1894—1906 годах состоял «мраморщиком подённо по мере необходимости» в Государственном Эрмитаже, куда был определён Чижовым[16][17]. С 1906 года числился в реставрационных мастерских[4][1], а с 1908 года — подмастерьем в скульптурной мастерской при её руководителе Чижове в качестве помощника[16][18]. В 1918 году по ходатайству Совета хранителей стал помощником реставратора[16][19]. На 1919 год получал оклад в размере 840 рублей в месяц[20]. Как сообщал председатель совета Эрмитажа С. Н Тройницкий, он в 1922 году уволил Байкеев за то, что тот без разрешения ввёл в музеё двух посторонних лиц и с их помощью вынес распиленные доски. Однако, благодаря представителям отдела древностей Байкеев был оставлен на службе, так как «он является незаменимым работником по перемещению скульптур и его уход создаст затруднения по открытию зал Отдела»[21]. По состоянию на 1924 год Байкеев имел 14-разряд[21]. В 1926 году он был назначен скульптором-реставратором[16][19]. В 1928 году в Эрмитаже был отмечен 35-летний юбилей творческой деятельности и 60-летие Байкеева с его чествованием[22][23][2]. Тогда же, по ходатайству Эрмитажа и с одобрения народного комиссариата просвещения Татарской АССР, скульптору было присвоено звание «Герой Труда»[23][24][3]. В 1929 году Байкеев получил двухмесячный отпуск как «научный сотрудник, ведущий по занимаемым им должностям научно-исследовательскую работу»[25][19], а в 1932 году уволен из Эрмитажа по личному заявлению[26][16]. В том же году устроился реставратором и препаратором-скульптором Музея антропологии и этнографии Академии наук СССР, а с 1936 года работал там по контракту[27].  После начала Первой мировой войны в 1914 году ввиду наступления германских войск участвовал в эвакуации коллекций Эрмитажа в Москву, лично упаковывал и сопровождал экспонаты. В 1918 году в годы Гражданской войны во второй раз эвакуировал коллекцию для предотвращения вывоза её Временным правительством за границу, а в 1920 году руководил возвращением экспонатов из Московского Кремля обратно в Эрмитаж. По словам С. Н. Тройницкого, «сохранением этих огромной стоимости культурных ценностей, которые представляют собой лучшие предметы Эрмитажных собраний, государство обязано тов. Байкееву, сумевшему в трудных условиях военного времени с редкой добросовестностью и выдающимся мастерством выполнить эту большую и ответственную работу». В 1941 году после начала Великой Отечественной войны, Байкеев, несмотря на преклонный возраст, принял участие в третьей эвакуации коллекций в Москву, куда было отправлено более миллиона экспонатов, тогда как оставшиеся были закопаны или спрятаны в подвалах[28][3]. Мирзаджан Курамшиевич Байкеев погиб 31 января 1942 года в блокадном Ленинграде во время вражеской бомбёжки, когда занимался работой по спасению эрмитажных коллекций, так и не дождавшись их полного возвращения в родной музей[1][29][3]. В Эрмитаже Байкеев проработал 37 лет[30], у него осталось пять дочерей[11][3], одна из них погибла в блокаду[31], а внук пропал без вести на фронте[32]. Похоронен был Байкеев на мусульманском участке Волковского кладбища[30]. Проживал он на Полюстровском проспекте, в доме № 11[31]. После эвакуации семьи дом Байкеева был разрушен и пущен на дрова[33], а его скульптурные работы бесследно пропали[30]. Очерк творчества, реставрационная работа.jpg) Является первым татарским профессиональным скульптором и мастером реставрации, получившим высшее образование в духе русско-европейской школы[34][1][35][36]. Только через несколько десятилетий за ним в лепке человека последовали С. Ахун и Б. Урманче, сами долгое время считавшиеся родоначальниками классического искусства татарской скульптуры[23][35]. Больше всего Байкеев известен своей скульптурной портретной галереей деятелей татарской национальной культуры XX века[6][29], при этом искусствовед С. М. Червонная отмечала, что его работы — «скучноваты», так как напоминают анатомические слепки[37], а Т. Н. Кривошеева указывала на некоторую асимметрию черт лица[38]. Байкеев создал скульптурные гипсовые портреты Ш. Марджани, Г. Тукая, И. Гаспринского, Ф. Амирхана, М. Вахитова, некоторые не по одному разу, в том числе и после революции, учитывая идеологические установки 1920—1930-х годов[1][36]. В то время стал поддерживать творческие связи с Татреспубликой[15], однако там никогда не жил[39], но был известен[40] и, по некоторым данным, часто бывал в Казани[29]. В 1922 году поясной памятник Вахитову, выполненный лично знавшим его Байкеевым, был установлен на Вахитовской (бывш. Юнусовской) площади в Казани — однако простоял он недолго, в сталинские времена был демонтирован и уничтожен[29][41][3]. Сообщалось также, что копию этой работы Байкеев подарил редакции газеты «Башкортостан»[11][42]. Одно из центральных мест в творчестве Байкеева занимал и образ Тукая[43], сохранилась редкая фотография одного из бюстов поэта работы скульптора[29]; по некоторым данным, Байкеев стал в 1916 году вообще первым скульптором, изваявшим Тукая[44][45]. Также он планировал создать памятник Г. Ибрагимову[29][3]. В 1939 году гипсовый бюст Марджани с вырезанной подписью «М. Байкеев. 1926» был приобретён Центральным музеем ТАССР[1][29]. По словам Т. Н. Кривошеевой, данная работа Байкеева отличается от хрестоматийных изображений Марджани, как-то у Урманче. Байкеевский бюст меньше по размеру, он более камерный. Марджани изображён в восточной одежде, в чалме и халате, с характерной бородкой, в его глазах читается хитринка, а по психологической характеристике он отличается тёплой душевной простотой, сродни восточным сказочникам[46]. .jpg) В реставрационных мастерских Эрмитажа работал под началом М. А. Чижова, Л. В. Шервуда и О. Ф. Вальдгауера, негативно относящихся к традиционной реставрации скульптуры вроде приклеивания рук, носов и пальцев как к искажению памятника, в связи с чем Байкеев выполнял основные реставрационные работы, в частности, производил удаление поздних и неправильных восполнений[47][48][19]. Считался единственным в Ленинграде реставратором для ответственных работ, одновременно с которыми исполнял обязанности хранителя, занимался организацией выставок, описанием экспонатов, пополнением коллекций античной и восточной скульптуры[19][3]. Он также занимался сопровождением закупленных экспонатов в Эрмитаж[49], а также сам был дарителем музея[50]. Объём и значимость экспонатов, к сохранению которых приложил руку Байкеев, не поддаётся оценке или подсчётам[51], его музейная деятельность имеет большое значение для русской культуры[52]. По словам Вальдгауэра, Байкеев пользовался его «полным доверием», так как всегда исполнял свои обязанности «с большим умением и осторожностью»[53]. Байкеев был одним из активнейших реставраторов своего времени[25], так, после систематических эрмитажных археологических раскопок в Павловске[54], он восстановил найденную там разбитую античную скульптуру и греческие сосуды[55], отреставрировал порядка 120 статуй кариатид на фасаде Екатерининского дворца в Царском Селе[19], а также скульптуры «Амур[итал.]» Донателло и «Статуя девушки» Буазо[55], «Кающаяся Мария Магдалина[итал.]» и «Амур и Психея» Кановы из собраний Эрмитажа[56], очистил от поздний наслоений рельеф с изображением гибели Ниобид[57],участвовал в реставрации предметов египтологической коллекции[58], осуществил склейку разбитых каменных рельефов[59], терракотовых статуэток и ваз[56], а также демонтировал неправильные восполнения, в частности, снял голову пергамского стиля и руки со статуи Афины мироновского типа, голову Диониса и правую руку с ветвью оливы со статуи Иринии, голову греко-архаического типа с римской статуи богини Изиды, головы Демосфена и Сократа с несоответствующих им торсов[25]. .png) По отзывам искусствоведов, культурная отсталость татарского народа с точки зрения изобразительного искусства видна была со всей наглядностью в дореволюционную пору, примером чего может служить считанное количество выходцев из татар в художественной сфере[60][61][62]. Байкеев как единичный художник неоднозначно воспринимался татарским обществом, в котором господствовало мусульманское восприятие искусства[англ.] с запретом на изображение человека. Так, работа скульптора осуждалась петербургской мусульманской общиной, единоверцы называли его «рисующим кресты» («тәре ясаучы»), Байкеева избегали как выбившиеся в люди соплеменники-официанты, так и торговцы старьём. Судя по всему, он болезненно воспринимал критику со стороны своих братьев-мусульман и, по свидетельствам современников, в итоге хотел сменить профессию на более «пристойную». Однако вскоре Байкеев обратился к богослову М. Бигееву, просветителю и лидеру джадидизма, который, будучи неприятелем исламских канонов в искусстве, снял со скульптора душевный груз и дал фетву с одобрением его художественной деятельности[63][12]. Так как Байкеев не был казанским татарином и работал вне Казани, ему уделялось крайне мало внимания на территории современного Татарстана, несмотря на единство национальной культуры и большое значение скульптора для татарского искусства[64][36][65]. Свидетельств о жизни и творческом пути Байкеева осталось немного[40][23], в татарской прессе имеется всего лишь несколько публикаций[66]. Имя Байкеева в историю татарского искусства ввёл именно Б. Урманче, опубликовавший в 1929 году в арабоязычном журнале «Безнең юл» рассказ о встрече со скульптором в Ленинграде, а затем, после долгого перерыва из-за репрессий, в 1960 году — статью в журнале «Совет әдәбияты»[67][23][37]. Имеется ряд и других свидетельств, так, свои воспоминания о встрече с Байкеевым в 1920-х годах оставил и драматург Р. Ишмурат, статья которого также вышла в журнале «Безнең юл» в 1928 году[11][68][10]. 
В дальнейшем о скульпторе долго никто не упоминал, искусствоведы о нём не писали, имя Байкеева не включалось в биобиблиографические словари советских художников, тогда как вышеприведённые статьи могли прочитать только владеющие татарским языком, да и то в арабской графике — лишь в начале XXI века они были переведены на современный татарский и русский языки с целью ознакомления широкой аудитории[23][37]. С тех пор положение изменилось, и с рассказами о творчестве Байкеева вышел ряд искусствоведческих исследований[23][36]. Длительное время также не удавалось найти ни одной фотографии Байкеева, однако в 2014 году они всё же были обнаружены, в том числе и те, где мастер запечатлён за работой[68][70]. Примечания
Литература
Ссылки
|
||||||||||||||||||||||||||||||
